Читать «Сказки зимнего перекрестка» онлайн - страница 35

Немалая часть достояния д’Орбуа базировалась на торговле лошадьми. В отличие от своего коннетабля герцог их любил и понимал, а помимо прочего всегда ладил с арифметикой.

Можно, конечно, было подождать, пока пастухи пригонят табуны, и выбрать лошадку прямо в теплой конюшне, но, честно говоря, Власеру просто захотелось прогуляться по морозцу. Марк не возражал, да ему и не полагалось по чину. Мелкая снежная крупа сыпалась с небес, колючая, как щетина. Ноги проваливались в снег, и идти было не так легко, как если бы перед ними стелилась вымороженная твердая осенняя пустошь.

Гон табунов они услышали издалека. Земля отозвалась дрожью, будоражащей кровь. Белая равнина на юге потемнела, словно затененная стремительно надвигающейся тучей, и внезапно Власер осознал, что его нелюбовь и непонимание лошадей сыграли с ним злую шутку. Может быть, самую злую в жизни. Они стояли на пути табуна.

Лошади неслись на них во весь опор, не глядя ни вокруг себя, ни вперед, как это бывает им свойственно, когда безумие скачки овладевает всеми ими сразу. Верховые погонщики, разогнавшие табун для того, чтобы согреть лошадей, с обеих сторон свистели длинными хлыстами. Заворотить эту лавину не так-то просто, и вовсе не скоро, и если у кого-то хватает дурости выпереться перед табуном, считается, что ему не повезло, и он сам виноват.

На них накатывала масса желтовато-песочных тел, блестящих, лоснящихся от пота, светлые нестриженые хвосты и гривы взметались, как вымпелы, особенно в этот миг Власер оказался неравнодушен к тяжести и мощи ударявших в землю копыт. Разделяющее их пространство они пожирали, как греческий огонь. Погонщики заметили людей и запоздало кричали, чтоб они убирались с дороги. Надо отдать им должное, они делали, что могли, однако же никто не осудил бы их за то, что им тоже не хотелось быть растоптанными. Это была самая последняя смерть, какой бы Власеру хотелось умереть.

Он видел уже их обезумевшие глаза и пену на мордах. Он сам, наверное, в этот миг походил на загнанную лошадь, он втянул голову в плечи, сгорбился и закрыл лицо руками… Это будет больно.

Больно не стало ни с этим ударом сердца, ни со следующим. Вокруг грохотала земля, бешено, торжествующе ржали эти гладкие гривастые соловые твари, в унисон со всем этим бушевала в висках его собственная кровь, но больно не было. И по-прежнему тяжесть железных колец безошибочно указывала направление к центру Земли. Он рискнул взглянуть.

Сплошной поток табуна распался на два русла, словно обтекая скалу. И этой скалой был он сам. Он стоял посреди этой лавы, как остров, а кони, набегая, шарахались в стороны и проносились мимо, мимо, мимо…

Потом грохот отдалился, погонщиков, глядящих на это чудо дикими глазами, тоже унесло прочь. Они все же были при деле. Власер оглянулся, вспомнив, что вроде был не один.

Марк стоял в нескольких шагах, мордой в грудь ему тыкался высокий нервный трехлеток, еще в пене, еще с полубезумными закаченными белками. Ласковая, укротившая Льдинку ладонь, успокаивая, оглаживала дрожащего коня.