Читать «Резанов и Кончита. 35 лет ожидания» онлайн - страница 80

Татьяна Алексеева

– Сеньорита, мне бы и в голову никогда не пришло плохо думать о вашем отце! – уверял девушку Резанов. – Мне достаточно того, что у него такая замечательная дочь, как вы, чтобы понять, что и сам он – прекрасный человек. И я очень надеюсь, что мы с ним еще придем к согласию!

– Ну, конечно, придете, как же иначе!

– Если придем, то это будет благодаря вам, сеньорита Мария…

– Зовите меня Кончитой, сеньор, мне так привычнее, хорошо?

– Как вам будет угодно, Кончита.

Они снова встретились глазами, и опять, уже неизвестно в который раз, Николай с восторгом подумал о том, что никогда раньше не видел такой искренней и жизнерадостной красоты. Он попытался было отогнать наваждение, мысленно обратившись к Анне, но, несмотря на все приложенные им усилия, «увидеть» жену ему так и не удалось. С трудом скрывая от девушки свои растерянность и испуг, Резанов проводил ее домой и в совершенно расстроенных чувствах вернулся на «Юнону».

Так прошло еще несколько дней. По утрам были прогулки с Кончитой, улыбки, любезности и беседы, которыми они оба наслаждались от всей души, а днем Николай сидел взаперти в своей каюте и пытался понять, можно ли считать эти встречи предательством по отношению к Анне. Все труднее ему удавалось вспомнить ее лицо и голос, все чаще при таких попытках перед ним возникали юные, горящие глаза Кончиты.

Пару раз он пробовал поговорить обо всем этом с Георгом – за время их совместного путешествия его врач успел превратиться из подчиненного в друга, способного, несмотря на свою молодость, дать ценный и умный совет. Но Лангсдорф чем дальше, тем больше мрачнел и словно бы отдалялся от командора, и откровенных разговоров у них уже не получалось. То, что сеньорита Аргуэльо сумела очаровать и его, было очевидно – Резанов прекрасно это понимал и, скорее, удивился бы, если бы этого не случилось. Но его обиды, которые молодой человек даже не особо пытался скрыть, казались Николаю напрасными и глупыми – ведь сам он тоже общался с Кончитой вынужденно, а не потому, что соперничал со своим доктором. Хотя это общение и приносило ему все больше и больше радости…

Между тем никаких новостей о решении коменданта Кончита Николаю не приносила.

– Он пока ничего не решил… Я его каждый день спрашиваю, но он уже сердиться на меня начинает… Говорит, что еще не до конца все обдумал… – каждый раз оправдывалась она перед командором, виновато опуская голову. Ей самой было неприятно от того, что она не могла выполнить данное обещание – первое по-настоящему важное обещание в своей жизни. Резанов отлично это понимал, как понимал он и то, что влияние дочери на отца тоже имеет свой предел и что девушка не виновата, если ей не удается больше ничего сделать. Но ему от этого было не легче: весь его план рушился, а другого способа заставить Аргуэльо сотрудничать с ним Николай так и не нашел. Да еще эта пристыженность Кончиты, ее искренняя печаль из-за их неудачи все сильнее раздражали графа. Он сердился и на ее беспомощность, и на упрямство ее отца, которому ничего не стоило пойти навстречу просьбам дочери, и на себя, за то, что понадеялся на милую и добрую, но при этом далеко не всесильную девушку. «Глупая была затея, только время зря теряю, а его у меня и так мало осталось!» – ругал он себя и все-таки продолжал надеяться на благополучный исход. А Кончита с каждым днем становилась все более несчастной и какой-то пришибленной.