Читать «Дружище Котька» онлайн - страница 3

Борис Степанович Рябинин

Мы стояли и напряжённо вслушивались. А таинственный музыкант всё продолжал меланхолически перебирать клавиши. Мелодии я не различал. Да, по-моему, её и не было. Просто кто-то тыкал пальцем: до, ре, опять до, а теперь си или ля…

Что за наваждение!

И вдруг раздался взрыв яростного кошачьего воя. Его сопроводил нестройный аккорд… Коты!!!

— Кошки, — сказала мама. — А кто открыл пианино?

Кто открыл? Да я же не закрыл после того, как занимался днём. Теперь я припомнил это.

Ах, зачем я признался в этом маме! Оно сейчас же сказала:

— Надо сходить закрыть. А то опять начнут играть…

Хотя я и знал, что играли коты, но всё-таки идти в пустой дом одному после такого концерта было жутковато. Пришлось, однако, послушаться и исполнить приказание мамы.

Но едва я приблизился к крыльцу и поставил ногу на ступеньку, опять раздался взрыв дикого кошачьего крика, с воем и визгом с лестницы кубарем скатилось несколько кошек и скрылись в темноте ночи. Последним мчался Котька. Он гнал чужаков. Подозреваю, что это он и разгуливал по пианино, пока чужие коты не помешали ему.

С той ночи я всегда закрываю пианино.

КОТЬКА ЗАТОСКОВАЛ

На следующее лето мы опять всей семьёй уехали в село Степаново, где папина землеустроительная партия уже не первый сезон производила большие работы. Дома остались бабушка и дедушка.

Спустя недели две или три мама наведалась в город. Взяла и меня с собой. Дома нас встретила встревоженная бабушка.

— Васька-то… — бабушка упорно отказывалась признавать Котькино имя и называла кота Васькой, как кличут всех деревенских котов. — Васька-то без вас совсем от рук отбился. Ничего не ест, дома не живёт, худющий стал — все кости наружу! Третьева дня ушёл, так и не бывал. Жив, не жив — не знаю…

Бабушка рассказала, что ночью после нашего отъезда кот долго ходил по опустевшей квартире и печально мяукал, словно кого-то звал. Утром он отказался от молока и ушёл на сеновал. К вечеру пришёл, помяукал в пустых комнатах и опять ушёл. Все эти недели он обитал вне дома и, хотя наведывался каждое утро, пищу не принимал, молоко не лакал, на руки не шёл, а последние три дня не показывался совсем.

— Заболел, что ли? — недоумевала бабушка.

Я кинулся искать Котьку. После долгих поисков, весь вывозившись в пыли, расцарапав руки в кровь и порвав гвоздём рубашку, я, наконец, нашёл кота на карнизе под кровлей сеновала. Да и это мне удалось лишь благодаря помощи Томки. Верный пёс повсюду ходил за мной и тоже искал, время от времени поднимая голову и втягивая ноздрями воздух. Понимал ли он, что я ищу Котьку, я не знаю, но думаю, что понимал: ведь я звал громко: «Котька! Котька!» Томка задержался около дверей сеновала, и это навело меня на след.

Котька один-одинёшенек сидел в знакомой позе, сжавшись в комочек. На моё «кис-кис» он лишь медленно повернул голову.

В сарае был полумрак, свет проникал лишь через щели и слуховое оконце-треугольник, прорезанное в досках. Глаза кота тоскливо светились. Я протянул руку и погладил его по спине. Неожиданно он взъерошился, выгнулся, как будто увидел смертельного врага, громко зашипел и ударил меня лапой. Резкая боль обожгла руку. Когти у него были, как бритвенные ножи, на руке выступила кровь. Я закричал на кота: