Читать «Чумовой рейс» онлайн - страница 120

Посмотрев на руку, Гриша разжал пальцы.

Сверкнув в луче выглянувшего из-за тучи солнца, трубка перевернулась и ушла вниз.

Насквозь пропитанный водой воротник куртки больно тер шею, но он не замечал боли. Пальцы в карманах безразлично перебирали швы. Сойдя с моста, он подошел к машине и захлопнул за собой дверь туда, куда еще полчаса назад его вели уставшие за день ноги.

– Наверное, ты устал уже слушать болтовню мою… Я сама устала. У меня нет сил больше ждать. Ты, словно заговоренный от наказания ребенок, говоришь всегда правильно, и придраться не к чему… Но сколько же ты будешь еще говорить и словами своими мучить меня!.. Ведь я люблю тебя. Я тебя люблю! Ты перевернул всю жизнь мою, не оставив от прежней даже воспоминаний… Я говорю тебе «люблю», но есть ли смысл в этом, если даже сейчас ты молчишь и думаешь о том, верно, как красиво и вдохновенно солнце пило облако… Ты слышишь меня?

Чайка хлопнула по воде крыльями и, подняв кучу мутных брызг, взлетела. Описав в воздухе замысловатую кривую, выставила, как шасси, лапы и шлепнула ими о песок у опоры. Скакнула два раза, наклонила голову и взглядом жулика-антиквара оценила заинтересовавший ее предмет.

– Почему ты молчишь, Гриша?

Не сомневаясь более в ценности находки, чайка с хрустом перехватила трубку клювом поперек и, покрутив взъерошенной головой, поднялась в воздух.

* * *

– Нет, ну что вы за люди! – возмущался Антоныч в кафе. Заняв свой столик, они вчетвером пили. Гриша – кофе, остальные – коньяк. – Она к нему вернуться не может, потому что, видите ли, страдать обязана за грех смертный. Он ее от тети забрать не может, потому что не чувствует, что она его любит! Знаете что? Вас обоих выпороть нужно, вот что!

Грише не полегчало. Стало еще хуже, когда утром следующего дня его подрезал какой-то лох и помял крыло на тачке. Гриша стряс с него десятку, потому что это и не вмятина была вовсе, а царапина. Но лоху, менеджеру в узких очочках, он доказал, что вмятина. А через два часа Гришу взяли. За вымогательство и порчу чужого имущества. Менты только не могли пока разобраться – умышленную или непреднамеренную.

Эпилог

Когда бы приволокли его сюда за прелюбодеяния, он написал бы несколько сот явок с повинной. Признал бы грех, взяв в качестве защиты лишь принцип его первородности. И смирно понес бы заслуженное наказание. Но его привезли в качестве злодея, решившего подорвать если не экономическую безопасность страны, то благоденствие менеджера Павла. При этом гаденыш сам настаивал на передаче денег, да только кто в это поверит, если на задержание потрачено столько сил и средств. Одних цифр в видеокамере гига на два набралось.

Все эти штучки Гриша знал. Раз пять его закрывали. Но не за кражу, не за разбой и прочие премерзости, а за хулиганство мелкое и по наводке разъяренных папиков. Привели, сняли ремень, вывернули карманы (прощай, «Парламент»! – почти по Хемингуэю), отняли документы и завели в камеру.