Читать «Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров» онлайн - страница 175

Бесспорно то, что первоначальная Тайная вечеря ни в чем не похожа на современную мессу — ни по духу, ни по форме. Также очень вероятно, что эту фразу, позаимствованную из гимна Митре, в текст включили безымянные писцы IV века, и как раз во времена, когда этот культ был окончательно запрещен под страхом смерти, во времена, когда фанатичная и ограниченная чернь, уверенная в своей безнаказанности и, если надо, поощряемая официальными властями, разоряла и наполняла бытовыми отбросами святилища Митры, если не добавляла к ним трупы служителей Митры, убитых ею, чтобы вернее осквернить святилища. Этот факт доказывают раскопки. Надо ли напоминать о линчевании пифагорейки Ипатии в 415 году в Александрии?

Итак, представление об Иисусе, который своими страданиями, добровольно принятыми, смягчает гнев своего небесного Отца (то есть самого себя, поскольку они единосущны и совечны), появилось со временем и именно благодаря давности было признано как свершившийся факт, несмотря на совершенно иррациональный характер и богословскую недоказуемость.

Лишенное всякой логики, оно, кстати, противоречит и новозаветному Писанию, утверждающему, что он освободил все души, бывшие, нынешние и грядущие, одним махом. Но, с другой стороны, каждая из этих душ должна сама реализовать собственное индивидуальное спасение под страхом проклятия. Примерно как если бы мятежный полк воспользовался всеобщей амнистией и в то же время каждый солдат из его состава должен был бы предстать перед военным трибуналом, чтобы его снова судили индивидуально.

Видно, как далеко оперативный и аскетический гнозис старинных александрийских школ ушел от этого понятия об одной-единственной искупительной жертве, свойственного для обычного христианства: он обуславливал спасение души последовательным допуском в высшие сферы, путем как теургии, так и аскезы, одновременно физической и нравственной, причем душа не должна терять связи с даймоном паредросом, то есть индивидуализированной божественной искрой. Ибо:

«Если ты создан из Жизни и Света и если ты это знаешь, ты однажды вернешься к Жизни и к Свету», — говорит Гермес Трисмегист.

Остается понятие мнимого «сына» Божества, чего-то вроде второго бога, якобы получившего из рук Божества власть над всем Творением, при том что он был непосредственным Создателем такового. Что подразумевает: Всевышний не может делать все сам, ему нужен сотрудник.

Так вот, нам очень трудно себе представить, как спаситель Израиля, приход которого предвещали последние из известных пророков, мог полностью отождествляться со Всевышним, с Предвечным, на которого они ссылаются.

Ведь появление каждого из спасителей и освободителей избранного народа предсказывал какой-то пророк, и никогда не было единственного спасителя Израиля, их было довольно много — начиная от Моисея, включая Иисуса Навина, Давида и пр., и до Зоровавеля. Таким образом, если Священное Писание периодически предсказывает приход того или иного освободителя, не надо представлять дело так, что он обязательно являет собой воплощение Всевышнего Божества. Пророки считали этих спасителей просто людьми, которым выпало такое предназначение, не более того.