Читать «Немецкий мальчик» онлайн - страница 14

Штефан пытался ее отвлечь:

— Герда, помнишь детский сад? Помнишь, мы построили снежный домик и думали, что он волшебный, потому что внутри снег сиял голубым? Летом ящерицы прилипали к стене пекарни, а сливы падали прямо в руки, помнишь?

Герда фыркнула, словно Штефан рассказал анекдот, но положила голову ему на плечо и задышала спокойнее. Чем бы еще ее отвлечь?

— А помнишь, на Рождество мы спрятались под столом и объелись трюфелями и штолленом?

От таких воспоминаний потекла слюна. Штефан тут же увидел полированный пол и кружевную скатерть. Отблески пламени камина просачивались сквозь нее и падали на нарядное платье Гёрды, напоминавшее пестрый гриб. В косах у нее были большие атласные банты. Штефан и Герда спрятались под столом и набивали животы твердым марципаном, шоколадом, изюмом и засахаренной вишней. Бесстыдно засовывали в рот целые горсти и не могли разговаривать. Из большой чаши с пуншем пахло гвоздикой и апельсинами, а от камина — смолистыми дровами. Бум! Бум! — на стол опускались тяжелые тарелки. Штефан запомнил официанток, прямых как палки и апатичных, словно подавать еду было невыносимо тяжело. Взрослые говорили, что все евреи — угрюмые злыдни и не желают трудиться.

В большом зале собрались военные и партийцы с женами. Все радовались: наступили рождественские праздники, Вайнахтен, а Германия — самая прекрасная страна на свете.

Но что-то было не так. В воздухе витал аромат привезенной из лесу ели. Штефан жалел бедняжку: несчастная пленница тосковала по дому. Елка задыхалась в жаркой духоте, и никто даже не замечал.

Возбужденные голоса за столом, гомон то громче, то тише. Штефан услышал маму, ее сильный английский акцент сглаживал зазубрины слов. Ее немецкая речь звучала неуверенно и состояла из одних вопросов. Подобно пловцу в бурном море, мамин голос то возносился над остальными, то совершенно исчезал. Как мама ни скрывала, Штефан чувствовал: ей неуютно. В отличие от жен других партийцев, она была не в своей тарелке, и это пугало Штефана, хотя он не понимал почему.

Все это осталось в прошлом — и военные, и умирающая елка, и мама. Теперь они с Гердой жили в чьем-то сгоревшем доме на Мюллерштрассе.

Штефан закутал Гердины плечи. Она уснула. Самого его тоже клонило в сон, и он не сопротивлялся. Герда вытянула руку. Тонкая, как веточка, она давила на пустой живот Штефана. Герда шевельнулась и забормотала. Ясно: молчать ни в коем случае нельзя.

— Герда, помнишь каноэ из ковриков? Лето, жара, и мы сплавлялись по Миссисипи у меня в саду. Хеде нам еще медовые соты дала…

Герда села так резко, что одежда разлетелась, и повернула к Штефану полупрозрачное заостренное личико.

— Ага, милая Хеде, толстуха, ваша домработница, дала нам соты. Она всем об этом рассказала.

Гердин голос звучал дружелюбно, совершенно нормально, и, хотя она проснулась, Штефан радовался, что сумел ее отвлечь. Он приподнялся на локте и убрал с ее щеки волосы.

— Хеде всем рассказала, что угощала нас сотами? Интересно, зачем?