Читать «Философия одиночества» онлайн - страница 6

В творчестве влюбленного соединяются два несовместимых начала: здесь встречаются творчество — жажда обладать и быть обладаемым с творчеством — свободой во имя любви.

Первое подобно брачному оперению самцов птиц и в конце концов есть всего лишь средство для завлечения самки, которое в лучшем случае сдается в семейный архив, а в худшем — выбрасывается. Это творчество является приманкой, за которой скрыт крючок здравого смысла и сексуальной жадности.

Второе наполнено самоценностью и максимально отрывается от конкретного физического лица, создавая не иллюзию, а миф как самодостаточный образ духовной реальности. Такое мифотворчество есть уже факт не влюбленности, а любви, но в неявном, скрытом виде оно проглядывает в любой влюбленности. Неудивительно, что именно трагически сложная влюбленность, порождая одиночество как отстраненность от тела или даже общения, приводит к более глубоким произведениям. Часто они становятся отправной точкой творческого пути таланта и гения.

Взрослея, мы начинаем различать два этих момента творчества влюбленного. Но в юношеском возрасте они слиты. Материальная доминанта первого умолкает в романтической убежденности юности и, лишь теряя ее, мы можем обнажить голос природы, заставляющей нас бежать от одиночества в продление рода…

3

Творчество влюбленного юноши поощряется социумом как необходимый этап взросления, этап романтизма, который растворяется со вступлением во взрослую эротическую жизнь. Поэтому род признает его неизбежным, снисходя до него: так важным признается бутон по отношению к цветку. Однако точно так же, как бутон не считается самоценным, так и романтические переживания юности вызывают у большинства взрослых снисходительную улыбку. Она становится грустной лишь на закате жизни.

Все же юноша поддержан и обнадежен родом в попытках творчески оформить свою влюбленность. В отличие от этого, творчество влюбленной девушки воспринимается настороженно, и женская эмансипация последних полутора веков мало что изменила в этом. Такое творчество возможно лишь как результат отстраненности, и поэтому род не может простить его девушке.

4

Влюбленность есть бегство от одиночества. Юноша или девушка желают обмануться и найти свою половину. Но влюбленность-иллюзия так же легко покидает их, как и приходит. Творчество, вызванное ею к жизни, начинает тяготить вчерашнего творца, он стыдится его, ибо ожидает новую влюбленность. Юноша и девушка носят в себе некий абстрактный идеал, — в XIX веке им был образ литературного героя (героини), в XX веке, как правило, образ киноактера (актрисы), — который прикладывают к многообразному миру сверстников. Однако границы этого идеала достаточно зыбки и деформируются с каждой новой влюбленностью, выступая лишь символом типа мужчины или женщины.

5

Здесь можно вспомнить близкий (и одновременно противоположный) феномен подражания литературному герою и киноактеру, (а также — достаточно редко на сегодняшний день — герою историческому). Такое подражание всегда означает ту или иную степень влюбленности в лицо своего пола, эта влюбленность во многом формирует влюбленность разнополую, вплоть до того, что задает ей сценарий развития и время жизни.