Читать «Философия одиночества» онлайн - страница 12
Назип Валентинович Хамитов
Из этой бездны человек всегда выбирается демоном, неспособным любить. Он может стать маньяком, утонченно мстящим противоположному полу за то, что стал демоном, может погрузиться в обыденность и сон, теряя возможность реагировать на эротическую жизнь. И то, и другое делает его человеком без лица.
Нужно удержаться на краю. Противопоставить бездне желание любить вопреки всему. Это остановит падение бытия в бездну, и рано или поздно сама бездна неразделенной любви затянется перед нами, как рана.
2
От неразделенной любви всегда необходимо освободиться. Это освобождение не есть просто забвение или сублимация в виде сборника трагических стихотворений. Необходимо освободиться от
Однако неразделенная любовь может быть и действительной любовью. Тогда освобождение приходит через переживание ее неразделенной только в пределах физического бытия личности. За пределами смерти тела
3
Каждый, кто испытал неразделенную любовь, если это в самом деле любовь, всегда приобретает мистический опыт.
Безусловно, счастливая любовь тоже дает такой опыт — силу переживания ее вечности, но человек устроен так, что именно трагическая глубина воздействует на него сильнее глубины счастья. Одиночество, окрашенное таким опытом, приобретает величественные краски и формы, подобные краскам и формам закатного неба. Оно сообщает личности трагический аристократизм.
Часть II
НАД БЕЗДНОЙ
Последним средством материнской педагогики является угроза дочери, которая в чем-либо не слушается ее, что она не получит мужа.
Отто Вейнингер
Счастлив путник, который после длинной, скучной дороги с ее холодами, слякотью, грязью, невыспавшимися станционными смотрителями, бряканьями колокольчиков, починками, перебранками, ямщиками, кузнецами и всякого рода дорожными подлецами видит наконец знакомую крышу с несущимися навстречу огоньками, и предстанут пред ним знакомые комнаты, радостный крик выбежавших навстречу людей, шум и беготня детей и успокоительные тихие речи, прерываемые пылающими лобзаниями, властными истребить все печальное из памяти. Счастлив семьянин, у кого есть такой угол, но горе холостяку!