Читать «В/ч №44708: Миссия Йемен» онлайн - страница 52

Война у них не кончается, вот беда. Кому война, как говориться,…

В общем, по моему глубокому убеждению реформы в России начнутся только тогда, когда ликвидируется служба ГАИ в ее сегодняшнем преступно — коррупционном варианте, и еще когда построят приличный аэропорт № 1, за который не будет стыдно, об этом я уже писал.

…В один из таких рейсов из бригады в Таизз, на спуске с горы у меня лопнуло, просто взорвалось колесо, поймав какую-то кость на дороге, инстинктивно я почти удержал машину, но все равно в конце — концов она перевернулась, вместе с нами, и завалилась в кювет. (Хабиры мои, намного более опытные в вождении, потом вину с меня полностью сняли, это был, действительно, форс-мажор, с этой чортовой костью). Тут же нас облепило местное население, подъехал трактор… и предложил за кругленькую сумму риалов вытащить нас на дорогу. Вот я до сих пор не могу понять, то ли у йеменцев такое потребительское отношение к иностранцам, как к денежным мешкам, то ли они решили на своей собственной армии, то бишь, государстве (у нас были черно — красные, «танковые» армейские номера) таким образом заработать. А может просто попался нехарактерный корыстный хлопец, а я уж обобщения делаю…Но осадок остался. Чужая душа — потемки, это правильно говорят, тем более чужая культура и чужой уклад жизни.

Работа и «рабство»

Совсем недавно я встретился со своим «однополчанином», Анатолием Кушниренко, тем самым Толиком, с которым в далеком 77-ом приземлился впервые на благословенной земле Счастливой Аравии. Теперь он, конечно, уже давно Анатолий Иванович, давно демобилизовался из армии, но формы не теряет, да и арабский не забывает, с ним связана работа, что порадовало, ведь столько лет прошло. (Я, например, уже почти 18 лет с арабским не связан, иногда только для развлечения коллег из арабских стран демонстрирую былые способности, да с таксистами где-нибудь в Париже или Цюрихе разговоришься ненароком…). В коротком нашем, захлебывающемся от эмоций и воспоминаний разговоре, то и дело всплывали «а как мы тогда, а?», «а помнишь?»… Помнишь?

«Помнишь, как Митрич из машины выпал?»

Помню, еще бы, сам ехал тогда в компании в гости к Исмаилу, очень мы удивились, когда на очередном повороте вдруг не увидели в машине Митрича. Слава богу, он только поцарапался чуть, вывалившись в кювет из открытого армейского джипа.

«Помнишь, как наклейки с машин снимали?».

Стыдно, но, конечно, помню. Блестящие пластмассовые наклейки Toyota, Nissan, и прочие… Машины, конечно, в Сане далеко не первой свежести, все битые — перебитые, но разве это оправдывает юношеский вандализм? Хорошо еще нам никто не навалял за это дело…

«Помнишь, как к медсестрам из Госпиталя за спиртом бегали?»

Убей, не помню, значит — не бегал. Или бегал?

Увы, далеко не все, как оказалось, мы помним. Память избирательна, то что значимо для тебя, отложилось яркой вспышкой, взрывом в глубинах сознания и периодически мучает ностальгией, приходя картинками прошлой жизни, вкусом прошлых лет, забытых эмоций во сне, то совершенно ничего не значит для людей, живших в это время на одной с тобой планете, в одной стране, даже в одном общежитии. А что-то значит, и именно это сближает, заставляет увлажняться глаза, искать старые телефоны, и надеяться, что все это будет вечно. И всегда кажется, что еще будет время, вот соберусь с мыслями, все как следует вспомню и напишу, надо бы собраться всем… Не будет лучшего времени, чем сейчас, сегодня, когда ты об этом только подумал, нечего откладывать, это все иллюзии, что будет время — его, увы, катастрофически не хватает на всех и для всего. Поэтому я и решил описать свой первый виток рабочей карьеры, пусть и такой замысловатый, именно сейчас.