Читать «Цифровой журнал «Компьютерра» № 116» онлайн - страница 22

Всякий раз как я пишу тексты в духе «Дела русских «медведей»: первое приближение», на меня выливают ушат обвинений в русофобии, либерастии, «махровом антисоветизме», и провокациях.

Лично я отношусь ко всему этому фарсу спокойно, поскольку знаю, откуда рога растут, однако не желаю, чтобы у неподготовленных читателей складывалось обо мне превратное впечатление. Потому сегодня культур-повидло посвятим прояснению обстоятельств формирования моего якобы столь негативистского мировоззрения. 

Нет более ошибочного и несправедливого обвинения для меня, чем русофобия. Потому что в страшном сне таковой не испытывал и потому что знаю, откуда дует ветер. Проблема в том, что каким-то удивительным вывертом ума носители вируса большевизма умудрились монополизировать патриотизм и русофильство! Власть, которая отдала все свои силы до последнего остатка на уничтожение всего русского, всего национального в узурпированной ею стране, после того, как лишилась номинального контроля над умами граждан, молниеносно перерядилась в самые радикальные националистические и патриотические наряды. 

Монополизировав патриотические настроения, носители вируса большевизма принялись гнобить всех тех, чей патриотизм не совмещается даже не с любовью, но просто признанием советского холокоста. Не любишь советскую власть? Не признаешь великие достижения Сталина-Ленина? Либераст! Пятая колонна! Русофоб! Трудно даже представить себе большее оскорбление для десятков миллионов убиенных и умученных большевиками русских людей.

Я не стыжусь эволюции собственных политических взглядов. Я родился в семье коммунистов, принадлежавших к высокой партийной номенклатуре. От советской власти, волею судьбы, я не видел ничего плохого, кроме сплошных элитарных благ и привилегий (Лечсанупр, пайки, цэковская дача, казенная «Волга», всяческие распределители и проч.). Казалось бы — радуйся жизни и охраняй! 

Между тем, меня три года мурыжили, не принимая в пионеры, затем столько же — в комсомол. Почему? Наверное потому, что постоянно говорил, чего не нужно, ибо врожденное чувство справедливости не позволяло мириться с малейшим ущемлением примитивного гуманитарного права: на черное говорить черное, на белое — белое. 

Все 70ые годы я прожил в прямом смысле слова на передачах радио «Свобода» и «Голос Америки», а уже на втором курсе обучения в МГУ мое мировоззрение определялось радикальным неприятием всего советского, причем не с периода «культа личности Сталина», а именно что с катастрофы 17го года.

За день до защиты диссертации (в 1987 году) на радио «Свобода» читали одну из моих опубликованных в «Кодрах», журнале Союза Писателей Молдавии, статей, лейтмотивом которой были следующие строки: «Не замена Сталина на Ленина, Троцкого на Дзержинского, а полное искоренение самой порочной идеи стадного равенства...». Помню,  тогда с ужасом подумал: «Сколько, интересно,  членов ученого совета слушают сейчас ЭТО и запасают черные шары для завтрашнего заседания?!».