Читать «Утро без рассвета. Колыма» онлайн - страница 14

— Кажется легче стало, спать хочется.

— Сейчас врач придет, однако. Погоди спать, — вмешался Кавав.

— Не надо. Не надо врача, — замотал головой Лешка.

— Тихо ты! Не сдыхать же нам здесь! — прикрикнул Егор.

— Ты иди, Кавав, иди, нам с Егором поговорить надо, — сказав вполголоса, повернулся к председателю Соколов.

— Ходи тут за ним. Смотри, чтоб не умер. На работу не надо. Лешку сбереги, — отозвав Егора, сказал Кавав.

В дверях он столкнулся с Натальей. Та белым вихрем ворвалась в избу. Торопливо сняла платок, шубу. Прошла к Лешке. Поставила градусник, прослушала дыхание Соколова.

— Воспаление легких, — сказала врач.

— Откуда такое? — развел руками Егор.

— Очень плохо. Это серьезно. Я сейчас уколы сделаю. Каждые четыре часа их надо повторять. Буду приходить.

— А мне что нужно делать? — растерялся Егор.

— Я все скажу.

Ох и не скоро пришел в себя Лешка. Но, открыв глаза, попросил воды. Егор к ведру опрометью кинулся. Ожил! Сдюжил болезнь! Значит, не помрет.

Он сел около Лешки устало. Не работал, душой устал. Напереживался.

— Намучился ты тут со мной. Прости, Егор. Так уж случилось, в полынью я попал. Тоже ведь не хотел. А видишь, как получилось, — вздохнул Лешка.

— С кем не бывает! Я тоже не хотел. Ан как загремел, так сразу на пятнадцать лет. Из полыньи хоть чистым вылезешь. А из тюрьмы — на век клеймо. Его не отболеть. Не замолить. Не замазать. И отмыть нельзя.

— Намекаешь, что о лагере больше помнить надо. Прошлого стыдишься? Так я не по своей вине попал.

— Все мы так говорим! — оборвал он Лешку.

— Не все на это право имеют. Я. в лагере писал. Прокурору жалобу. Да только умерла она.

— Кто?

— Девушка та. Насиловали ее. Двое. Я мимо шел. Вступился. Ну драка началась. Девчонка кляп вытащила и крик подняла. Милиция подоспела. А кто-то из этих девчонку ножом пырнул. Умерла она. Ну, а я одному из них череп проломил рукояткой пистолета… Сердечно признался за что убил. Но толку? Дали червонец — и все тут. А за что? За что я сидел? — зарылся Соколов лицом в подушку.

— До лагеря кем был?

— Пилот я. В авиации работал.

— Ишь ты! Высоко забрался. А на ту же жопу сел, — досадливо крякнул Егор. И спросил:

— С насильниками в бараке был?

— Неделю. А потом подрался. К работягам перевели. На лесоповале работал. Вот так пять лет. А потом начальник лагеря сюда послал.

— То-то гляжу у тебя ни одной наколки нет, — покачал головою Егор и, вздохнув, сказал:

— Не тушуйся, Леха. Еще пяток лет отмаешься, верней четыре с половиной, и айда на свой планер, только боле за баб не вступайся. В них одна беда.

— У тебя семья есть? — спросил Соколов.

— На что она мне?

— Вот видишь, потому ты так и говоришь. А у меня жена и дочь.

— Ишь ты!

— Что?

— Счастливый. Есть кому ждать тебя, — вздохнул Егор.

— А ты за что сидел? — спросил Лешка.

— Понимаешь. У меня тоже редкая специальность. Все больше по металлу, что позвонче гремит. Так-то вот.

— Не понял.

— А хрен ли понимать? Вор я! Понял?

— Усек.

— То-то вот. С закрытыми глазами пробу золота любую узнать смогу. И камни.

— И долго ты воровал?

— С меня так и немного. Иные и больше. Кенты! Мать бы их… Барыш на всех. А загремел — сухаря никто не выслал. Падлы! Выйду — уж расквитаюсь.