Читать «Vox Humana: Собрание стихотворений» онлайн - страница 2

Верно, сердцем уродилась суше И суровей множества людей: Оттого-то бог и дал мне в души Лучшего из черных лебедей. И душа моя, сквозь вихрь и пламя, Сквозь напевный колокол в веках – Как большое траурное знамя Бьется бешено в твоих руках.

1924

8. «Что лирика? Быть может, сотый…»

Что лирика? Быть может, сотый Ее оценит и поймет: Здесь сердца дрогнувшие соты Хранят любви старинный мед. Что слава? Первый между ними, Ничтожный – как дитя в гробу, Из пыли медленно поднимет Поэта хрупкую судьбу. Что книга? Редким береженный Ларец с прерывной нитью строк, Последним служкою зажженной Кадильницы душистый вздрог.

1924

<9>. «Он сказал мне: «Видишь, ты чужая…»

Он сказал мне: «Видишь, ты чужая Петербургской пламенной судьбе. Бурным гневом медленно сгорая, Этот город вспомнит о тебе». И еще сказал он: «Накануне Лучших лет училась ты любви. И как только красный ветер дунет – Разлетятся ангелы твои». И закончил: «Маленькая, кто ты, Чтобы за руку я взял, любя: Посмотри, какою позолотой Наша слава ляжет на тебя».

<1923>

<10>.«Вставали дни, дряхлел и падал Рим…»

Вставали дни, дряхлел и падал Рим, Росли названья славы и свободы, Но с византийским именем твоим Связала я девические годы. Всё глубже раны варварским мечом, Но плещет имя крыльями покоя, И хорошо войти в прохладный дом От звона стрел, от пламенного зноя. Легки, как лани, стрелки на часах, Седеет прядь, журчат года глухие, И медленно качается в веках Дарохранительница – Византия.

<1923>

<11>. «…И снова затворилась дверь…»

…И снова затворилась дверь Твоей тоски, твоей свободы. Терпенье, улицы и годы Шагами медленными мерь… Но не безумствуй, не кляни – Когда-нибудь из темной дали Придет и он, твоих сандалий Достойный развязать ремни.

Начало 1920-х гг.

ВТОРАЯ МОСКВА

Товарищу, назвавшему себя АЛЕКСАНДРОМ ФОКИНЫМ на пути Ростов/Дон – Москва, 2 сентября 1924 года

СЕДЬМОЕ НОЯБРЯ

Червонным золотом горит Москва. И – крылья алой лебединой стаи – Знамена плещут и шуршат слова, Всемирной новью пьяно зацветая. Когда б он встать, когда б он видеть мог, Едва раздвинув стены мавзолея, Как с каждым годом неизбежней срок Земным плодам, что он с любовью сеял. Не призрак по Европе – плоть идет Широкоплечей силой, злой и голой. – Звени, звени сквозь вычурный фокстрот, Ближайших лет простая Карманьола!

1924

ДЖОН РИД

Хорошо в свинцовой колыбели Отдыхать под Красною стеной: Не пришлец ты был здесь на неделе, А товарищ сильный и родной. Полюбил наш бурный скифский берег И в тифозном, медленном бреду Ты уже, над картой двух Америк, Смутно видел красную звезду. Ничего, что мнем твои страницы, В заскорузлых пальцах теребя: В крепком сердце самой вещей птицы Наша память пестует тебя. Золотой ордою комсомолья Снова повесть будет прочтена, Как терзалась родовою болью Десять дней огромная страна. С этой книгой станут наши дети, Обновленной верные земле, Под тяжелой славою столетий – Третьей стражей в мировом Кремле.

1924