Читать «Брабантские сказки» онлайн - страница 42

— А вот это хорошо, Луиза, хорошо сказано, — произнес Христосик, — я вас прощаю.

— Благодарю, — ответила она, совершенно осчастливленная, — ах, какой вы, какой вы добрый.

— Но, — упирался Жан, — но, Луиза… все ж таки…

— А теперь, — быстро затараторила Луиза, прикидываясь сгорающей от нетерпения, чтобы заткнуть рот своему брату, — скажите на милость, вы что же, хотите до утра так и просидеть, глядя друг дружке в глаза? Послушай меня, Жан, я даю тебе слово любящей сестры: если мне понадобится помощь, я попрошу ее у тебя первого, славный мой братец, а сейчас успокойся. Христосик такой же, как ты. У него то же бесхитростное сердце, но и голова такая же шальная, как у тебя, и если он хочет сделать мне побольнее, то так и останется стоять с мрачным видом, вращая злыми глазами, будто готов весь мир проглотить, но лучше пусть подобреет и протянет руку моему ужасному братцу.

Христосик улыбнулся.

— Чего хочет Луиза, того хочу и я, — сказал он.

— Тогда что ж, — заключила Луиза, — исправьтесь и вы, Жан, и подайте ему руку.

Жан повиновался и, зажав руку Христосика точно в тиски, высокомерно спросил:

— Так ты честный парень?

— Честнее, чем ты думаешь, — ответил Христосик, сжимая руку Жана как апельсин, из которого он хотел выжать весь сок.

Жан не вскрикнул только из самолюбия.

IX

Был уже поздний вечер, когда Христосик ушел с фермы; братья Годен поднялись в свои комнаты спать; Луиза осталась в кухне одна. Ей было слышно, как братья разделись, скинули башмаки, потом все понемножку затихло, и вот наконец они захрапели. Они назюзюкались по самые уши, как это было заведено и в Уккле, и в его окрестностях по воскресеньям.

На церковных часах пробило одиннадцать; Христосик медленно брел по дороге, происшедшее казалось ему сном, он, будто поглощенный поисками истины ученый, витал в облаках собственных мыслей. Он не видел, не слышал и не осознавал ничего вокруг себя.

Тем временем над равнинами поднимался пыльный вихрь. На горизонте, в небе тусклого медного цвета, сверкнули быстрые молнии; грозовой зимний ветер, обычно предвещавший сильные снегопады, гнул придорожные деревья, как камыши; в небесах и над дорогой уже кружились, будто потерявшиеся, несколько крупных снежных хлопьев.

Христосик думал о Луизе, он вспоминал эту несчастную девушку, алкавшую любви, страстно желавшую выйти замуж, самозабвенно готовую отдать себя; он расслышал прозвучавший в ее голосе иной, таинственный зов, этот плач разбитых сердец, давно простившихся с мечтой быть любимыми; он видел, как она хотела любой ценой достичь своей цели, замужества, и для этого была даже способна разоблачить своего скороспелого возлюбленного и предать его гневу своих братьев, но потом, спохватившись, отказалась от такой низости. В тот момент, когда доброе в ее душе победило злое, он видел, как изменилось ее лицо, и не знал, почему оно тогда словно осветилось изнутри каким-то небесным страданием. Душа Луизы представилась ему в образе одной из тех прекрасных мучениц христианского ада, которые за преступление любви осуждены вертеться на ложе, утыканном шипами, прекрасные и нагие, среди счастливых радостных пар, вкушающих первые плоды законного брака.