Читать «Семь минут» онлайн - страница 213

Барретт в последний раз окинул взглядом поле битвы, раскинувшееся перед ним. Справа, за столом обвинения, стоял судебный пристав, седой широкоплечий мужчина, который отвечал за порядок в зале и был нянькой двенадцати присяжным заседателям. Он послушал, что говорят репортеры, потом отошел и занял место за своим маленьким столом.

Барретт посмотрел через головы представителей обвинения на большой стол с откидной крышкой, за которой почти не было видно худого, похожего на жирафа, секретаря суда. В прошлую пятницу в присутствии судьи и зрителей он привел к присяге присяжных, напомнив, что «они должны беспристрастно и справедливо рассмотреть дело». Скоро он начнет вести свои записи, приводить к присяге свидетелей, принимать и нумеровать вещественные доказательства.

Посреди зала на невысоком помосте стоял величественный стол судьи — с микрофоном, блокнотом, карандашами, графином с водой, молотком и восемью томами уголовного законодательства Калифорнии. За кожаным стулом с высокой спинкой находилась дверь, закрытая драповыми шторами. По обеим сторонам двери стояли флаги — американский и калифорнийский.

Перед столом судьи, между Барреттом и свидетельским местом, на вращающемся стуле сидел стенографист Элвин Коэн, который должен был протоколировать происходящее в зале. Сейчас Коэн преклонил колено и прикручивал треножник к стенографической пишущей машинке. Он был похож на молодого профессора, потерявшего запонку.

За стенографистом располагалось свидетельское место: стул на возвышении и микрофон. К нему вели несколько ступенек. Барретт угрюмо посмотрел на него, вспомнив, что свидетели были их слабым местом. Потом повернулся на вращающемся стуле и посмотрел на низкую перегородку всего в нескольких футах от себя. За ней стояла, пока пустая, длинная скамья присяжных.

Барретт вспомнил вчерашнее утро, когда Зелкин рассказывал о жюри.

Зелкин очень ответственно подошел к отбору присяжных из числа кандидатов, которых уже назвал окружной прокурор. Он обращал внимание не только на профессию или образ жизни каждого, не только на высказывания и пристрастия, но даже на то, как они вели себя, как говорили, на газеты или журналы, которые держали под мышкой, короче, на все. Он так тщательно подошел к подбору присяжных, потому что процесс посвящался непристойности и цензуре, и чрезвычайно важно было знать привычки присяжных и даже читательские вкусы.

Зелкин считал, что из двенадцати присяжных по крайней мере пять могли с сочувствием отнестись к доводам защиты, а от остальных семерых требовалось только беспристрастие. По мнению Зелкина, они выбрали хорошее жюри, но Барретт не сомневался, что Дункан тоже уверен в благосклонности присяжных.

Вновь взглянув на свидетельское место, Майк Барретт вспомнил, что всю субботу они встречались в конторе со свидетелями, разрабатывали планы допросов, пытались предугадать вопросы обвинения, короче, готовились к процессу. В субботу защита получила очередной удар. Кимура привез из международного аэропорта свидетеля, на которого они возлагали большие надежды. Это был да Векки, художник из Флоренции. Он встретился с Джадвеем в Париже в 1935 году и утверждал, что однажды создал портрет писателя. Да Векки был пожилым итальянцем с бегающими глазками римского карманника. Барретт молил Бога, чтобы их свидетель обладал внешностью Тициана или Капраччио, но вместо этого они получили болтливого башмачника из Старого Света.