Читать «Укрыться в облаках» онлайн - страница 30

Эти островки не сочетались с хаосом огромного города, с суетностью его обитателей. Красота была вечной, а суетность – сиюминутной, вот, наверное, в чем дело...

И теперь Рита рассматривала Москву из окна автомобиля, вспоминая свои детские впечатления. Город, конечно, изменился, неся на себе печать времени – рекламу, яркие вывески новых магазинов. И, кажется, стал более ухоженным: фасады старых домов посветлели, отремонтированные. Но все это являлось лишь косметикой, уловками макияжа на лице столицы, не более. Ритин мозг был устроен так, что всегда и во всем вычленял суть, минуя отштукатуренную поверхность. Ее никогда не пленяла одежда на людях, – она сразу пыталась очертить для себя личность, и искренне не понимала тех, кто велся на шмотки. Какая разница?! Не с платьями же дружить, не с костюмами же отношения заводить!

Как ни странно, при всей своей вопиющей очевидности мысль эта была, по неведомой причине, достоянием одиночек. Люди обольщались «уловками макияжа». Потом плакали, страдали, узрев себя обманутыми, и... снова обольщались. Такой вот парадокс.

Но Риту новый макияж столицы не обманул. Она подмечала разные детали, особенно лица людей на улицах, в машинах рядом. И думала, что этот город, не будь он столицей, был бы прекрасен... Однако он являлся, на беду свою, столицей, а значит, уязвимым пространством, в котором много, слишком много пришлых, и каждый пытался навязать ему свои законы... Москва утратила свой дух – ее жители больше не были москвичами, особым племенем, объединенным общими чертами.

Бедный город – погубленный город... Как то самое одеяло, которое каждый тянул на себя, разорвавшееся, в конечном итоге, на лоскуты, – вот такой ей представлялась теперь Москва. Похожей на квартиру ее детства, слишком перенаселенную, где разнонаправленные волеизъявления – желания, потребности, прихоти или капризы – ее обитателей разрывали единое физическое пространство на множество душевных пространств, плохо совместимых, а то и враждебных. Они никогда не были настоящей семьей – они являлись собранием разнородных людей в одной физической точке. Так и Москва: населявшие ее граждане больше не были семьей – москвичами, – она стала Вавилонской башней, где люди говорили на разных наречиях, не понимая друг друга, и строили башню – каждый свой фрагмент – по своему усмотрению, по присущим им культуре и пониманию...

Грустно это, подумала Рита, – то ли о своем детстве, то ли о столице.

* * *

...По первому адресу оказалась комната в коммуналке, хотя в объявлении было сказано «однокомнатная квартира». Причем закаканная до такой степени, что Рита сразу развернулась и покинула жуткое жилье, несмотря на возгласы толстой неопрятной хозяйки, пытавшейся ее удержать.