Читать «Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо» онлайн - страница 105

Опытный каторжный «зубр», Губельман умел ценить каждую мелочь. Он быстро спустился к речке, простирнул портянки и развесил их сушить. Ходить по тайге неимоверно трудно. Дорог нет, чаща, завалы, знойный воздух не колыхнется. Вдобавок у каждого за плечами по тяжелому мешку. Таежному мешку Лазо завидовали все товарищи, и он с нежностью вспоминал Ольгу, накрепко пришившую удобные лямки.

Из глубины леса послышался отрывистый собачий лай. Никто из отдыхавших не поворотил головы. Все знали, что это заливается гуран — горный козел. Дурачок, докричится — попадет в лапы хозяину тайги, тигру… Пощупав портянки, Губельман снял их с ветки и принялся наворачивать на тело. Старый тюремный способ — сушить портянки на себе. Шумятский, ковырясь в сапоге, по обыкновению негромко напевал, а Певзнер, маленький, с огромной рыжей бородой, продолжал спорить с Раевым. Спор они затеяли, едва покинули Владивосток. VIII съезд партии, состоявшийся в марте, много внимания уделил созданию регулярной Красной Армии. Певзнер считал, что идеальным решением вопроса является такая постановка дела, когда армия как бы сольется с нацией. Раев возражал — партизанщина не надоела?

— Вот мы сейчас придем во Фроловку и ты увидишь, увидишь! Это, брат, такая вольница…

Внезапно прекратилось мурлыканье Шумятского, и Певзнер замер на полуслове и в изумлении поворотил огромный веник своей бороды. На поляну, не замечая притихших людей, шумно опустилось несколько пар грациозных птиц — японских журавлей. Сложив крылья, они выстроились кругом и некоторое время о чем то толковали, затем принялись шуметь, подскакивать, взмахивать крыльями. Угомонившись, птицы очистили площадку, и туда вышли два журавля. Парочка прошлась, остановилась один против другого и закивала, изгибая шеи, головами, тот и другой стали приседать, подскакивать, взмахивать крыльями. Остальные одобрительно следили за этим танцем и как будто переговаривались между собой. Уставшую парочку тут же сменила другая. Танцы продолжались долго, до глубоких сумерек. В наступившей темноте птицы: вдруг резко закричали и взлетели шумной беспокойной стаей. Очарованные трогательной картиной бесхитростного птичьего счастья. люди долго молчали. Наконец Раев тихо произнес:

— Весна…

Задумавшись, Сергей Георгиевич смотрел вслед улетевшей стае, туда, где меркло, потухало небо между соснами. Губельман, покосившись на него, негромко произнес:

— Всю жизнь завидовал семейным людям. Помнишь Кларка? — Он помолчал и добавил: — Но твоя Ольга тоже молодец.

На днях она должна была рожать и, конечно, волновалась, однако проводила их в дорогу бодро, просила мужа напрасно не беспокоиться. Если что, она тут не одна, товарищи помогут.