Читать «Матиуш на необитаемом острове» онлайн - страница 7

Чего мог он ждать? Ведь на необитаемом острове у него будет все, что есть сейчас. Если даже будет лучше комната и мебель, разрешат долгие прогулки у моря, дадут больше свободы, все-таки останутся одиночество и тоска.

Раньше ему так хотелось иметь часы. Ему казалось, что дни шли бы быстрее, если бы он мог следить по часам, сколько осталось до конца дня. Какое заблуждение! Теперь он знает, как медленно ползут стрелки, как бесконечно долго длится час. Как бесконечно долго длится тюремный день.

— Матиуш, не могу ли я что-нибудь сделать для тебя? — спросила королева, когда, заложив руки за спину, он молча шагал взад и вперед по комнате.

— Что-нибудь? А жива еще в королевском дворце моя канарейка?

Не помню, говорил ли я, что у Матиуша была канарейка в прекрасной золотой клетке. Он получил ее в подарок в день рождения и очень любил. Когда в парламенте кто-то назвал его Матиушем-канарейкой, эта маленькая невинная птичка стала ему неприятна. Но сейчас он снова вспомнил о ней и захотел, чтобы она была с ним, чтобы рядом было хоть одно живое существо, и не четырнадцать минут, а постоянно.

Кампанелла не ответила, ей было строго-настрого запрещено говорить Матиушу о том, что происходит в его стране. Однако, возвратившись домой, она послала официальную телеграмму молодому королю:

Могу ли я сообщить Матиушу о судьбе его канарейки и поставить клетку с птичкой в его камере? Припомните, Ваше Величество, что я на совещании уже говорила, как детям нужны деревья и птицы.

Телеграмма очень рассердила молодого короля.

— Хуже нет связываться с бабами, — ворчал он. — Сегодня канарейка, завтра собака, послезавтра еще что-нибудь. То камера сырая, то темная, Матиуш расстроен, Матиуш похудел!.. Как будто у нас только одна забота — беспокоиться об удобствах Матиуша!

И король ответил, что разрешает, но надеется, что это уже последняя просьба и последняя уступка:

Пусть нежное сердце Вашего Величества соизволит считаться с интересами короны.

Корону носят на голове, а в голове должен быть разум. Таким образом, король деликатно дал понять, что королева добра, но не умная и не должна слишком надоедать.

Не знал Матиуш, как трудно было королеве исполнять его требования, как горько отвечать ему: «нельзя, не разрешают».

Ни газет, ни книг приносить не разрешили. Упоминать о Бум-Друме, Фелеке, Клю-Клю, грустном короле не разрешили.

У королевы были большие неприятности, когда Орестес пожаловался, что она рассказала Матиушу о дружбе молодого короля с Бум-Друмом. Ее строго предупредили, что, если она еще раз скажет о чем-нибудь подобном, ей придется покинуть столицу Матиуша, а ее место займет уже не король, а губернатор Залива Кенгуру, известный своей жестокостью и настроенный по отношению к Матиушу недоброжелательно.

— Вот твоя канарейка, милый Матиуш.

Королева уже давно перестала называть Матиуша официально. А Матиуш не знал, поправить ли ее или сделать вид, что он этого не замечает.

— А вот фотография твоей мамы, — совсем тихо сказала королева.

Матиуш даже не взглянул на фотографию; он положил ее на стол и занялся канарейкой. Он начал чистить клетку, хотя она была чистая, налил в блюдце воды, хотя знал, что оно слишком большое и не пройдет в дверцу. Потом просунул между прутьями кусочек булки и кусочек сахару, то и дело поглядывая на часы, — он ждал, когда пройдут четырнадцать минут и королева оставит его одного.