Читать ««Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.» онлайн - страница 16

Заседания пленумов обкома порой превращались в спектакли, посвященные публичному унижению подчиненных. Вот отрывок из стенограммы пленума обкома ВКП(б). Январь 1937 года:

«Смирнов: Иван Дмитриевич [Кабаков — А. К., О. Л.] вчера в своем докладе подверг чрезмерно резкой критике факт присылки телеграммы нашей городской партийной конференцией на имя обкома партии…. Наша городская партийная конференция не носила характера парадности и шумихи, а была серьезным шагом вперед в жизни нашей партийной организации.

Пптенииын: И чуть ли не предвосхитила решений ЦК.

Смирнов: Нет, т. Пшеницын, наша конференция [не] предвосхитила решений ЦК. Конференция прошла под знаком повышения большевистской бдительности, под знаком развертывания самокритики.

Ян: Одним словом, ты выступаешь в качестве вчерашнего бойца.

Смирнов: В качестве какого бойца я выступаю, я скажу ниже.

Ян: Вот если ты прочтешь, что гуси спасли Рим, тебе станет понятно.

Кузнецов: Почему сие надо телеграммой сообщать?

Смирнов: Я целиком согласен, что сам факт объективно расценен т. Кабаковым совершенно правильно, и мне кажется…

Кузнецов: Не объективно, а партийно.

Смирнов: Я согласен с этой поправкой. Самый факт посылки телеграммы. В этом факте отражается…

Кабаков: Подхалимство.

Смирнов: Не подхалимство, а то, что наша партийная организация не преодолела еще…

Пшеницын: Угодничества.

Смирнов: Той инерции, которая сложилась годами.

Пшеницын: Не инерция, а угодничество здесь».

Публичные акты сопровождались приватными:

«Не было ни одного почти совещания, заседания, когда после этого совещания или заседания Кабаковым не намечалась бы группа лиц, которая приглашалась к нему, и там эта группа пьянствовала, причем существовало у некоторых такое понятие, что до того момента он еще не принят, он еще не признан, пока его не пригласили на это заседание. Вот уже когда пригласили, значит, его признали».

Такие же банкеты организовывали на местах и секретари более низкого ранга.

Мы ничего не знаем о том, что представляли собой так часто упоминаемые в протоколах партийных собраний банкеты на квартирах у местных начальников. Если бы не устные рассказы Н. С. Хрущева, мы бы до сих пор воображали себе и сталинские обеды скучными товарищескими посиделками у самовара с чаем. Участники торжественных ужинов у Благонравова (Коми Округ) или Бушманова (Чердынь) воспоминаний на эту тему не оставили. Некоторые из них представляли начальству объяснительные записки очень похожего содержания: бывали редко, сидели недолго, пили мало. Как все происходило на самом деле, из такого рода текстов не выяснить. В материалах Кизеловского горкома ВКП(б) за 1937 г. нам удалось, однако, обнаружить любопытный документ, очень живо изображающий обеденные нравы руководящих работников среднего звена: начальника и парторга шахты, чиновников из треста и пр. Речь идет о докладной записке, сочиненной заведующей столовой и подписанной также подавальщицей. Документ небольшой и заслуживает того, чтобы привести его здесь целиком, предварительно изменив фамилии главных действующих лиц: