Читать «Библиотекарь или как украсть президентское кресло» онлайн - страница 99

Уже на эскалаторе я почувствовал, что успокаиваюсь, — я был дома. За мною гонятся? Какая нелепица. Я ничего не сделал. Это ошибка. Кто-то где-то ошибся. В следующую среду я встречусь с адвокатом, адвокат задействует свои силы, и мы сделаем всё возможное, чтобы я мог вернуться к своей тихой, размеренной жизни.

Я поднялся на 4-й этаж в зал регистрации авторских прав. В юго-западном углу увидел свободное место. Я сел, вздохнул поглубже и задумался, как же мне узнать, разыскивают меня или нет. Я вбил своё имя в строчку поиска в google. Он выдал мне огромное количество информации по моим тёзкам, но про себя самого я не нашёл ничего. Тогда я вбил «Самые опасные преступники», поисковик выдал мне несколько имён, частных сайтов, один общенациональный, несколько сайтов штатов. Всё произошло в Виргинии, поэтому я решил вбить «Самые опасные преступники Виргинии».

Поисковик выдал мне какое-то смехотворное количество имён. Всего восемь, рядом с каждым — маленькая фотографии. Такие фотографии клеят на права. Некий Дэниэль Инсбрук разыскивался за четыре убийства в Норфолке, снайпер был родом из Бруклина, Нью-Йорк; за убийство же и использование огнестрельного оружия при совершении уголовного преступления и ограблении разыскивался Гектор Гарсия-Гонзалес. И между этими двумя господами — моё лицо. С университетской ID.

— Дэвид Голдберг!

Восторженный женский голос, ужасный голос. Сьюзан Коен-Миллер нравилась бы мне куда больше, если бы у неё был другой голос. Уверен, будь у неё другой голос, вся её жизнь была бы другой.

— Какими судьбами?

Сьюзан — моя старинная приятельница. И много лет я всеми правдами и неправдами стараюсь встречаться с ней как можно реже. У неё была не жизнь, а бурное море, эта идиотка обожала рассказывать о каждом своём романе, а рассказывала она красочно, громко возмущаясь. Вот только за возмущением её не было ничего. Такие истории сначала рассказывают за чашечкой чёрного кофе с молоком и в предбанниках фитнес-центров, а потом десятками лет повторяют всем приятельницам. Мне хватало одних её рассказов, но я постоянно чувствовал, что она хочет заполучить и меня в любовники, и чтобы мы с ней то сходились, то расходились, чтобы были слёзы, и чтобы в конце концов мы всё-таки с ней разошлись окончательно — и у неё была бы новая история для подруг.

Они мчалась ко мне. Я поздоровался. И поглядел на экран. Надо закрыть страницу или открыть другое окно, пока она не увидела. Но сначала я должен был узнать, за что меня разыскивают. Так: оскорбление сотрудника. Жестокость к животным. Совокупление с животными.

Совокупление с животными? Они что, с ума сошли?

Был такой анекдот… Думать об анекдотах в такой момент? Но по-другому я не мог, он вспомнился сам собой.

Наверное, мы, евреи, вообще любим шутки. Даже когда мы думаем, мы не можем обойтись без шутки. Если бы Фрейд был весёлым человеком, ему бы и в голову не пришло задумываться о том, что такое шутка. Эти европейские гои ничего не понимают в шутках, он создал всего несколько скучных донельзя схем.