Читать «Библиотекарь или как украсть президентское кресло» онлайн - страница 78

Она накинула халат и спустилась вниз, сердце билось как птица в клетке, голова кружилось — что-то не так, но что? Хэджи сидел у них на кухне и, как настоящий дзен-буддист, пил чай. Её муж пил кофе. Хэджи казался таким спокойным, что ей вдруг очень захотелось пролить этот самый чай ему на колени и посмотреть, что он будет делать, но одновременно это его спокойствие говорило ей, что всё хорошо и не надо нервничать. Хэджи казался ей волшебником. Она даже побаивалась его, ведь он действовал в областях, неподвластных логике, даже нет, не в неподвластных логике, а там, где мир был таковым, как он его видел. Достаточно было увидеть мир его глазами, и он становился абсолютно логичным. Вот, например, как с этими выборами: держаться позади, принимать, что лидер — Скотт, и вести себя тише воды ниже травы всё время, а потом, за пять дней до выборов, вдруг нанести один мощный удар. И ведь ей пришлось поверить, что не надо постоянно идти вперёд с боем, не надо постоянно лезть из шкуры вон, не надо постоянно стремиться быть лучшей, а ведь именно этим она и занималась почти всю свою жизнь, именно это и принесло ей всё, что она имеет, ей пришлось поверить, что всё это в данном случае не сработает. И ей пришлось заставить себя молча сидеть и наблюдать, как уходит драгоценное время, пришлось заставить себя принять, что она постоянно на втором месте, пришлось заставить себя лицезреть, как Скотт чувствует себя всё увереннее и увереннее. Это была очень опасная тактика, потому что, создавая видимость того, что у него есть власть, он действительно получал её, и деньги в его казну текли рекой.

И чтобы сокрушить его один ударом, она притворилась, что уступает ему по всем статьям. Ей пришлось поверить Хаджопяну, когда он сказал, что Скотт отреагирует так-то и так-то, а вовсе не обратит всё в шутку и не скажет: «Да ты что, подруга? Да я записался добровольцем, выполнил свой долг, и это уже сама армия решила, как со мной быть, да ты сама была в армии, знаешь всю эту кухню». Ответь Скотт так, он бы сохранил своё лидерство в семь позиций и поколебать бы это никто уже не мог.

Один шанс на тысячу. И ждать целых три месяца, чтобы проверить, сработает или нет. А тут ещё сам Хаджопян рассказывал про Мохаммеда Али направо и налево. Противник обо всём знал, он должен был обо всём знать.

Но почему же тогда не звонят телефоны?

— Мы сняли трубки, — сказал муж. — В самом прямом смысле. Все звонки переадресованы в штаб.

— А они… они… — и она поднесла к уху кулак, словно бы спрашивая: «прослушивались?»

Хаджопян кивнул, да, да, вероятнее всего — да. Но вслух он сказал: «Все хотят слышать тебя».

И тут Энн улыбнулась, улыбнулась так, как улыбаются счастливые школьницы. Эту её улыбку видели очень и очень немногие. И Энн, и её муж, и Хэджи знали, что все, абсолютно все, начиная от GМА и заканчивая «В газетах пишут», от Конана до Монтелы и Опры вновь хотят видеть её. Слова Хэджи плохо согласовывались с улыбкой школьницы, и Энн вновь стала серьёзной. Хаджопян дал ей расписание на сегодня, почти целый день ей предстояло провести в вашингтонских студиях, вечером она должна быть в Нью-Йорке, утром там же, вечером в Лос-Анджелесе, это должно было получиться, потому что она летит вместе с солнцем, вот тебе и плюс три часа из пятичасового перелёта, обратно ты летишь в субботу ночью, спишь прямо в самолёте, утром в воскресенье ещё несколько передач в Вашингтоне, потом, снова ночью, летишь в Нью-Йорк. В понедельник — в Луизиану и Флориду, традиционно демократические штаты, а потом домой, в Айдахо, чтобы во вторник появиться на избирательном участке. Айдахо считался консервативным штатом, и на прошлых выборах многие в Айдахо проголосовали за Скотта. В этот раз ожидалось, что Скотт снова получит здесь много голосов, Энн же здесь рассматривали как какое-то недоразумение. Так что агитировать в самом Айдахо было напрасной тратой времени и сил, может быть, стоило проголосовать там и вернуться обратно, чтобы воспользоваться последними минутами для агитации.