Читать «Мудрость змеи: Первобытный человек, Луна и Солнце» онлайн - страница 96
Виталий Епифанович Ларичев
В-третьих, поскольку змеевидно-волнистые линии на пластине подразделяются сквозным отверстием на два блока с неравным количеством знаков в каждом из них (8 и 10), то возникает два возможных варианта суммирования. При одном из них, когда вначале к общей сумме знаков на подвесках ожерелья прибавляется 8, становится очевидным, что тем самым автоматически определяется точная временная граница продолжительности в сутках лунного года:
346 + 8 =354.
Близкое 354 количество суток (с разницей в трое или одни сутки) оказалось и в двух из трех лунных лет ачинской скульптуры — последнем и первом (351 и 355).
Это, однако, не означает, что суммирование следует производить только в таком порядке — 346 + 8. Ведь если суммировать 346 и 10 змеевидно-волнистых линий, с учетов или без учета сквозного отверстия, то полученное число
346 + 10 (или 11) = 356 (или 357)
совпадет или окажется близким продолжительности в сутках второго лунного года календарной системы ачинской скульптуры — 357.
Отсюда следует, что в годичном лунном календаре, выраженном знаками подвесок ожерелья, можно «проигрывать» варианты лунных лет, близкие по продолжительности записанным на ачинской скульптуре. Для этого необходимо только последовательно, при смене лет, чередовать дополнение к драконическому году, продолжительность которого отражена в сумме знаков на подвесках ожерелья, прибавляя к ней то 8, то 10 (или 11):
346 + 8=354
346 + 10 (или 11)= 356 (или 357).
Таким образом, в мальтинском и ачинском вариантах фиксируется близкая продолжительность лунных лет и одинаково строгий порядок их смены. Это позволяет говорить о существовании в Сибири в эпоху палеолита единой календарной традиции. И, очевидно, не случайно количество знаков на подвесках ожерелья и объектах, размещенных вне его, точно соответствовало числу суток в годичном тропическом календаре.
Чтобы это предположение стало по-настоящему обоснованным, следует далее (решив предварительно вопрос о начальной точке отсчета времени по Солнцу, а затем направлении и очередности записи хода светила по лункам и змеевидно-волнистым линиям) провести совмещение всех этих знаков с конкретным астрономическим календарем. В случае если уже оправдавший себя методический прием столь жесткого контроля опять даст удовлетворительные результаты, то предварительный этап расшифровки знаковой системы ожерелья следует считать завершенным. Правомерность такой интерпретации следует (для пущей убедительности) закрепить определением смыслового значения как орнаментальных композиций в целом, так и отдельных их структур, То есть речь идет о попытке предложить допустимый вариант прочтения палеолитического мифа, зафиксированного в знаковой системе и образах первобытного художественного творчества, и уяснить возможный характер связанных с ним ритуалов или обрядов.
Как показали затем многократные (и в разных вариантах) наложения современных астрономических календарей на знаковую систему подвесок ожерелья и других «украшений», начинать счисление времени рациональнее всего с лунок центральной подвески. Дело тут даже не столько в рациональности (она может быть объявлена категорией субъективной), сколько в жесткой обусловленности, не допускающей «проигрыша» разных вариаций ходов решения проблемы. Ведь знаки размещены по отделам (средняя зона скульптуры и концы) так, что количество их, соответствуя примечательным календарным блокам, позволяет предположить только один вариант определения исходного момента счета времени по Солнцу, а также установления порядка прохода его по структурам того, что обычно воспринимается как орнаментальная композиция на предметах искусства. Это генеральное по значимости обстоятельство, предопределяющее недопустимость какого-либо иного выбора направления счета времени, обусловливается характерной числовой комбинаторикой количества лунок на поверхности подвески;
