Читать «Усталость» онлайн - страница 4

— А сегодня … хе-хе … Пришел сюда за вдохновением?

— Вот-вот. Сегодня пришел сюда.

Он искоса кинул на меня подозрительный взгляд.

— И вдохновился?

— О морских раковинах думаю.

— ?

— О морских раковинах и о нашей голове. Угадай, какая между ними разница?

— Никакой. Обе пустые! — И он загоготал.

— Не у всех.

Рауль пригляделся ко мне попристальнее.

— Паршивое настроение, да?

— Вовсе нет.

Рауль заговорщицки наклонился к моему уху:

— Погляди вот на того! На того возле окна. В сером костюме. Который что-то говорит парню в штормовке.

— Вижу. И что в нем такого особенного? Небось, хочешь сказать, что он гомосексуалист.

— Слушай! У тебя, видно, и впрямь паршивое настроение!

— Да нет же!

— Тогда чего ж ты так … так… — Он не нашел подходящего слова.

— Но ведь ты, Рауль, большой любитель таких сюжетов.

— Слушай, Руубен, если ты решил заедаться, то я лучше сяду за другой стол.

— Вот удружил бы!

Этого он все же не ожидал. Да и я — тоже.

— Не пойму, какая гадюка его укусила… — От волнения Рауль всегда прибегает в разговоре к форме третьего лица. — Знаешь, я даже не обиделся. Нет! Я понимаю — переработался… А вдохновение бывает не всегда. Я понимаю…

Он кисло улыбнулся, поднялся и, яростно пыхтя, как маленький сердитый паровоз, покатил к выходу.

Самое худшее в этом человеке, что он всегда «понимает». Рауль-Который-Все-Понимает! Можно послать его к дьяволу, но это бесполезно: ведь он «поймет». И на следующий день опять все забудет.

Но все-таки почему я сегодня такой колючий? Ах, зачем играть в прятки — я же слишком хорошо это знаю! Одно из воскресений на ипподроме. Воскресный ипподром — теперь уже более чем пятнадцатилетней давности.

Я хлебнул рому.

Хрустит под колясками гравий, фыркают лошади.

— Неужели вы действительно не понимаете, зачем это нужно? — Стекла очков сверкают мне прямо в лицо. Этот плотный натиск, по-видимому, должен выражать доверительность, но он скорее отпугивает. Толстые стекла искажают глаза: они нелепо выпучены, еще немного и — упадут на стол, покатятся между тарелок и грохнутся биллиардными шарами на пол. — Вы же давнишний ученик Каррика, а когда ученик выступает против своего учителя н задает ему с трибуны небольшую, ну, небольшую порку, то это показывает… да, что это показывает? — Глаза удаляются, невидимые резинки возвращают их назад, в череп. — Это показывает, что маэстро не до конца испортил своих учеников! Ну, заразил их малость эстетизмом, затуманил им мозги этим, ну, как его, l'art'ом pour l'art'a, но соображение у ребят осталось. Значит, дела не совсем еще плохи … Разве не так?

Черт его разберет! Какая-то логика в таких разговорах есть… Только вот… Я чувствую, что он основательно сбил меня с толку.

— Берите горчицу! Свежая…

Оба мы — я и он — сидим в буфете ипподрома. Вот уж не подумал бы, что он тоже здесь бывает, и однако мы с ним столкнулись у кассы тотализатора, в очереди на выдачу. Одна и та же лошадка принесла нам выигрыш. Но у меня был один талон, а у него — три. Вот мы и отмечаем победу скромной трапезой.