Читать «Путешествия барона Мюнхгаузена» онлайн - страница 38

Львиным голосом, разносившимся по всей долине, я объяснил, что даю час времени на отдых и размышление. Они выбрали меня своим предводителем и очень заблуждаются, если думают, будто я должен и согласен подчиняться в чем бы то ни было воле и решению большинства. Избранная ими для привала долина со всех сторон открыта для вражеского нападения. Поэтому я поищу в окрестностях какое-нибудь другое место, более надежное, и вернусь через час спросить их, одумались ли они и готовы ли следовать за мной или нет…

Подозвав знаком двоих из самых ревностных моих приверженцев, я покинул толпу людей беспомощных, но полных мятежного духа и пошел с этими двумя спутниками в горы.

Вскоре мы нашли большой утес, соединяющийся с остальной массой горы лишь узким гребнем, так что доступ к лагерю защитить было бы легко. Вернувшись к остальным, мы увидели, что они уже разложили костры и поставили на них котлы. Спокойно, но с насмешливой улыбкой я еще раз взобрался на ораторскую кафедру и объяснил, что здесь оставаться нельзя, а там, повыше, есть превосходное место для привала, с источником, находящимся на расстоянии каких-нибудь трехсот шагов, и кто хочет и дальше подчиняться мне как предводителю, должны пойти туда вслед за мной. Кто же предпочтет остаться, пусть пеняет на себя за последствия.

Тут поднялся страшный гомон… И когда я, поклонившись в знак прощального приветствия, повернулся, чтобы уйти, за мной последовало лишь человек сорок самых рассудительных и надежных, остальные двести не тронулись с места…

С нашего утеса мы могли видеть весь лагерь этих бунтовщиков и ночью, когда взошла полная луна, были свидетелями душераздирающей сцены. Сначала ни мы, ни наши часовые, внимательно осматривавшие ближайшие окрестности, не заметили ничего настораживающего.

Но нас встревожил поистине жуткий боевой клич — подобный вою, с каким бросаются в битву индейцы, — и когда мы столпились на краю нашего скалистого выступа, то увидели, как горцы-разбойники, которых было приблизительно вдвое больше, напали на беззаботно спавших людей и после непродолжительного сопротивления большинство из них перебили, а остальных связали и угнали в плен.

Так быстра и ужасна была кара бунтовщиков за непокорство и раскол!

Первой мыслью было броситься в бой, правда, очень неравный, и освободить уводимых в рабство людей. Но едва ли здесь можно было рассчитывать на успех. Поэтому мы притаились и с рассветом приготовились двинуться дальше.

Лучший и наиболее удобный путь шел как раз мимо места ночного боя, которое, как нам казалось, было пусто и покинуто всеми.

Мы шли, опять-таки отправив вперед переодетых женщинами бойцов, во главе которых находился я сам, и неподалеку от поля сражения натолкнулись на табун стреноженных лошадей голов в шестьдесят, находившийся под охраной трех черкесов. Едва последние увидели с дюжину мнимых женщин, крадущихся сквозь кустарник, как тотчас же бросили лошадей на произвол судьбы и кинулись к нам.

У меня едва хватило времени еще раз предупредить моих людей избегать шума и не пускать в ход огнестрельное оружие, как три караульщика подбежали к нам с веселыми гримасами, и каждый попробовал схватить в объятия одну из женщин, но при этом сам вонзил себе в сердце молча подставленный кинжал. Не успев даже охнуть, упали на землю три трупа, и мы овладели мирно пасшимися лошадьми, хозяева которых ограбили жертв ночного боя. Теперь на проворных конях мы быстро ускакали от наших врагов.