Читать «Путешествия барона Мюнхгаузена» онлайн - страница 35

— Мюнхгаузен сошел с ума. Я не могу принять такого пари.

Доктор на это возразил тоже шепотом, но настолько громким, что я мог все слышать:

— Нет, капитан! Он совершенно здоров, но доверяет чутью своей собаки большее, чем разуму всех ваших офицеров… Он, разумеется, проиграет, да и поделом.

— Тем не менее, — сказал капитан, — с моей стороны было бы не совсем честно согласиться на такое пари. Впрочем, тем больше будет для меня чести, когда я потом верну ему деньги.

Тем временем поведение моей собаки еще больше укрепило меня в моей правоте, и, когда я вторично предложил пари, Гамильтон принял его. Но едва мы уговорились и ударили по рукам, как сидевшие с удочками матросы вытащили из воды громадную акулу. Собака стала крайне беспокоиться, и я сказал коротко:

— Ну, вот вам и дичь!..

И действительно, когда вспороли акуле брюхо, в ее желудке оказалось шесть пар живых куропаток! Бедные животные так долго были в заключении, что одна из самок уже сидела на семнадцати яйцах, и из одного вылупился цыпленок как раз в то время, когда птичек извлекли на свет Божий. Мы воспитывали этого птенчика вместе с котятами, родившимися за несколько минут до того. Во время этого плавания у нас никогда не было недостатка в свежей дичи, потому что та или другая куропатка постоянно высиживала новое потомство…

Несколько недель спустя мы пересекли с полагающимся по этому случаю торжеством экватор милях в ста к западу от Суматры и направились затем прямо на север, в сторону Калькутты и Бенгальского залива. Тут число окружавших нас крупных морских чудовищ возросло в такой поразительной степени, что эти небывалых размеров рыбины стали стеснять движение нашего корабля. Одно из этих животных было так громадно, что мы не могли рассмотреть его во всю длину даже в подзорные трубы. К несчастью, мы заметили это чудовище только тогда, когда уже было невозможно избежать встречи с ним среди кишмя кишевших китов и других морских животных. Мы видели, как этот гигант подплывал к нам все ближе и ближе, — и вдруг он раскрыл пасть и втянул наш корабль со всеми мачтами и распущенными парусами между своими исполинскими зубами, сравнительно с которыми грот-мачта величайшего военного судна показалась бы маленьким прутиком.

Я положительно солгал бы, если бы вздумал утверждать, что пребывание в его пасти было в каком-нибудь отношении приятно, — а всем известно, что для меня невозможно произнести хотя бы маломальскую неправду… Я думаю, что такое отвращение ко лжи всегда было уделом нашего рода, потому что я знаю многих родственников, которых схватывают жесточайшие судороги каждый раз, как в их присутствии кто-нибудь произнесет хотя бы самую ничтожную ложь. Я сам обыкновенно испытываю сильнейшие припадки морской болезни, как только мне приходится попасть в общество любителя приукрасить свои приключения…