Читать «Президенты RU» онлайн - страница 6

Планка подымается. Раскопаны ямы в Куропатах. Раскопают архивы НКВД. Рано или поздно нам всё придется сказать всем. А главное себе. Всё равно придется. Зачем же ждать, пока это сделает другой.

P.S. Слово «Катынь» было под запретом. На дворе еще стояла советская власть, а каждый номер «Московского комсомольца» нес в шапке имя хозяина: «Газета МГК и МК ВЛКСМ», причем «МК» означало Московский областной комитет Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи, а МГК – всё то же самое, но городское.

За десять лет через Афган прогнали, можно сказать, всю армию. И не только. Через Афган прошло несколько призывов. Они принесли домой фронтовое братство, жестокость к чуркам и ненависть к своим властям, которые погнали их в чужую страну неизвестно зачем. Да и в народе, состоящем из пап и мам этих мальчиков, их бабушек и подруг, война была непопулярна. Газеты о ней молчали, телевизор молчал, но цинки-то шли во все города СССР. И на всех кладбищах появились ряды могил с именами двадцатилетних.

1991

Броня крепка

Кино-театр ордена Ленина Забайкальского военного округа

Январь 1991, «Огонек»

АЛЕША ПЕШКОВ. Маленьких всегда бьют?

БАБУШКА. Всегда.

М. Горький. Детство

В тот вечер в Доме кинематографистов нам показали документальный фильм «Дембель-91». У слова «документальный» оказался тяжелый криминальный смысл. В самый раз на несколько лет строгого режима.

«Дембель» снимали в двух местах нашей Родины. В парке культуры и в казарме. В столице нашей Родины, в ЦПКиО имени Горького. И в ордена Ленина Забайкальском военном округе.

В парке – праздник. Лихая морская пехота. Тельняшка в обтяжку, берет вертикально сидит на затылке (чудом? на заколках? – вечная загадка).

Немногие облапили подруг. Но в большинстве это мальчишник. Широкие груди, мощные бицепсы. Обученные, гордые, годные к строевой, гаранты победы. Все веселые, потные, все под газом. Их лучше не задевать, они только и ждут, чтоб на кого-нибудь обидеться. Из репродукторов льются бодрые песни.

Праздник снимали минут двадцать. Может, сорок.

Казарму снимали полтора года.

Будни – дело долгое.

За долгие месяцы личный состав привык к кинокамере. Перестал ее замечать. Перестал стесняться. И тогда камера увидела то, что некоторые маршалы считают вымыслом и клеветой, но от чего некоторые рядовые вешаются. Камера увидела «дедовщину».

– Упор лежа принять! Встать! Упор лежа принять! Встать! Упорлежапринять! Встать! Воздух! (Надо упасть ничком, головой влево – там, видимо, взорвалась атомная бомба, хотя всё это происходит в коридоре, где слева – сортир.) Встать! Вспышка справа! Встать! Упорлежапринять! Встать! Воздух!

Всё это делается стремительно, а продолжается бесконечно. Ночь. Все спят. «Дедушка» воспитывает салагу. Кому не спится в ночь глухую? Спит ли мама салаги? Наверное, нет. В Забайкалье – ночь. В Москве – вечер. Мама сидит перед телевизором, смотрит парламентские дебаты о правовом государстве, о необходимости защитить Советскую армию от желтой (теперь не говорят «антисоветской») прессы.