Читать «Этот прекрасный свободный мир...» онлайн - страница 5

Юлия Рудольфовна Белова

   "Эл-Би-Джей, Эл-Би-Джей!", -- вместе с другими юнцами кричала она, когда президент Джонсон явился в Бостон, -- "Сколько ты убил сегодня детей?!". Тогда мистеру Томпсону первый раз пришлось вызволять дочь из полиции. В разорванном платье, с синяком под глазом Абигайль казалась маленькой фурией, и Джон Томпсон не знал, что с этим делать. Даже то обстоятельство, что в полицейском участке ему пришлось встретиться со многими другими отцами лучших семей Бостона, ничуть не утешило гордого WASP. "Брамины" не сдаются", -- всегда полагал он, но сейчас ему казалось, что великий американский корабль стремительно идет ко дну.

   А потом был Чикаго.

   Четыре дня Джон Томпсон разыскивал дочь по всем полицейским участкам города и, наконец, нашел ее -- окровавленную, с выбитыми передними зубами и сломанным ребром. "Эти демократы", -- рычал разгневанный "брамин" и в ноябре с чувством выполненного долга отдал свой голос Никсону, а затем с нескрываемым удовольствием приветствовал его победу.

   Республиканцы торжествовали, Абигайль горько оплакивала возвращение к власти "тупых ублюдков", а Джону Томпсону казалось, что в их доме и стране наконец-то воцарятся мир и покой. И правда, сначала дочь целый месяц провела в частном госпитале, затем еще на месяц отдалась депрессии в собственной роскошной спальне, заново обставленной по такому случаю любящим отцом, три месяца исправно посещала стоматолога, два месяца психоаналитика и, наконец, провела сто двадцать дней в обсуждении несовершенств мира на борту роскошного круизного лайнера. Полицейский, столь неосмотрительно введший мистера Томпсона в непредвиденные расходы, был скоропостижно отправлен на пенсию, так как принятие на себя родительских обязанностей, по мнению бостонца, не входило в компетенцию американской полиции.

   Зато по истечению 1969 года Абигайль выскочила замуж.

   К возмущению мистера Томпсона, его зять -- Джо Шеннон -- был не только ирландцем и католиком, но также пьяницей, разгильдяем и бунтовщиком. Под словом "пьяница" Томпсон подразумевал, что его зять пьет пиво прямо из банки. Слово "разгильдяй" означало, что Джо демократ. А "бунтовщик" -- что он, обитатель рабочего квартала Бостона, обнаглел до такой степени, что посмел жениться на его дочери. Попытка признать брак Абигайль недействительным привела к тому, что дочь начала визжать, топать ногами и вопить, будто покончит с собой, если отец попытается разлучить ее с мужем -- одновременно утопится, отравится и выкинется с третьего этажа их особняка. Психоаналитик, по такому случаю вытащенный из постели в два часа ночи, раздраженно буркнул, что взбалмошная девчонка вполне способна осуществить любой из этих замыслов.

   Терпение Томпсона лопнуло, он купил молодым роскошную квартиру в Бостоне и велел убираться прочь. Абигайль убралась с гордостью истинной WASP и упрямством классической ирландской женушки. Оказавшись предоставленными самим себе, молодые Шенноны принялись устраивать в квартире буйные вечеринки, приглашали на них индейцев, спортсменов и голливудских звезд. Через полгода столь насыщенной жизни, двух столкновений с полицией и одного визита в суд Абигайль увлеклась изготовлением бижутерии. Сначала в ход шло стекло и дешевый бисер, а свои изделия миссис Шеннон раздаривала друзьям, затем украшения усложнились, стекло заменили полудрагоценные камни, а творения Абигайль стали неплохо продаваться. Еще через два года упорных трудов миссис Джо Шеннон открыла свои салоны в Бостоне, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, а ее украшения стали считаться шиком среди молодых голливудских звезд. Достигнув неожиданного для отца успеха, Абигайль могла бы сколотить состояние, но какой-то бес, сидящий в некогда тихой и послушной девочке, не давал ей покоя, вечно толкал на безумные поступки, заставлял пить, курить, закатывать роскошные вечеринки и в один вечер проматывать средства, на которые можно было бы безбедно жить целый год. После таких вечеринок Джо все чаще просыпался в объятиях ослепительных длинноногих красоток, а Абигайль -- в постели молодых мускулистых красавцев. Шенноны ругались, дрались, расходились и сходились вновь. Во время ссор с мужем Абигайль кричала так, словно родилась не в почтенной семье "браминов", а в огромном семействе итальянских переселенцев. В непрерывном "веселье" прошло еще десять лет, и Джон Томпсон с ужасом понял, что при таком образе жизни дочери может и не дождаться наследников. В очередной раз вызволив дочь из полиции и объятий наркотического дурмана, мистер Томсон привез Абигайль в свой особняк и сурово заявил, что если в течение года она не осчастливит его внуком или внучкой, то на наследство может не рассчитывать.