Читать «Элексир князя Собакина» онлайн - страница 245
Ольга Лукас
Петру Алексеевичу ничего не оставалось, как возглавить процессию. Последним брел Бабст.
Не прошло и пары минут, как в комнату ворвалась рассерженная Полина Андреевна.
— Елизавета Львовна, что за табор привел ваш внук? Один небритый, другой лохматый. Лохматый потребовал у меня турку и кофе. Шарит по полкам, как у себя дома. Ложкой дирижирует, заклинания какие-то пришептывает, зелье варит. Меня вот выгнал. Сказал — не подглядывайте, тетенька, я обещал унести этот секрет с собой в могилу.
— Полина Андреевна, не обижайтесь на него, — умиротворяюще ответила хозяйка. — Паша всегда нервничает перед концертом. А когда он нервничает, он может наговорить много лишнего. Пусть они там колдуют, а вы пока полейте-ка лучше березку. Это вас успокоит.
— Кому бы не мешало успокоиться — так это тому лохматому, в рваных джинсах, — проворчала себе под нос Полина Андреевна, однако послушно взяла с подоконника лейку и подошла к бонсаю, стоявшему на круглом столике в углу, под старинной, потемневшей от времени иконой в золотом окладе.
— Да протрите листья, как бывший хозяин велел! — приказала Елизавета Львовна, подъезжая к деревцу на своем кресле.
— Так вчера только протирала, — сказала Полина Андреевна.
— Вчера, сегодня... — задумчиво пробормотала хозяйка, видимо, углубляясь в воспоминания. Отвлек ее Бабст, вернувшийся из кухни обратно в комнату.
— Можно я у вас тут посижу? — спросил он. — А то там Пашка сварил какой-то смолы. Я кофе вообще-то не очень люблю, а такой дикарский и подавно.
— Паша, когда перед концертом нервничает, всегда готовит что-то несъедобное, — охотно откликнулась Елизавета Львовна. — Помню, он мне как-то жареную картошку в сахарной пудре преподнес. И, представляете, сам съел ее за милую душу, ничего не заметил.
Полина Андреевна покачала головой и ушла в соседнюю комнату.
Бабст подошел к бонсаю и улыбнулся, вспомнив неистового батюшку Симеона. Потом присмотрелся к иконе.
— Скажите, а кто тут изображен? — спросил он.
— Это папина икона. Я нарочно велела поставить рядом березку. Лев Сергеич купил эту икону в Пырьевске. Вы ведь там были, да?
— Да, были. А кто на иконе-то?
— Ну так вот. Продавец говорил, будто икона эта мироточащая. Это все, конечно, предрассудки, но папа за что-то ее очень ценил. Даже велел поместить в богатый золотой оклад. Хотя он не любил попов. Он только меня любил... Помню, идем мы с ним как-то по Кузнецкому, а он и говорит...
— Елизавета Львовна! Скажите: кто изображен на иконе?
— Как кто? Апостол Петр, разве не видите? Он же с ключами!
Различить апостола, а тем более — ключи на потемневшем дереве было не так-то просто.
— А можно поближе посмотреть?
— Пожалуйста, если хотите. Но я вас ненадолго покину, мой друг. Мне пора принимать лекарства. Они мне совсем ни к чему, но я не хочу сегодня расстраивать Полину. У нее и так тяжелый день.
С этими словами бабуля направила кресло-каталку к выходу из комнаты.
Бабст осторожно снял икону со стены и чуть не уронил — весила она, как оказалось, килограммов пятнадцать. Потом повернул ее и присвистнул: тыльную сторону прикрывала железная пластина, закрепленная по углам четырьмя большими винтами.