Читать «Элексир князя Собакина» онлайн - страница 16

Он прошел в гостиную.

Бабуля восседала в кресле-каталке, которое Петр Алексеевич презентовал ей на девятостолетие, — к сожалению, не японском. Осанка у нее была идеальная: все эти годы Полина Андреевна каждое утро зашнуровывала на Елизавете Львовне корсет. На голове у бабушки была «Клеопатра» — один из трех ее любимых париков: домработница по очереди возила их в парикмахерскую, где опытный специалист мыл, завивал и причесывал искусственные локоны. Бабушкины глаза, ясные и по-прежнему пронзительносиние, были слегка подведены, губы подкрашены бледно-розовой помадой, а в ушах сверкали огромные жемчужные клипсы — ими Елизавета Львовна прикрывала слуховой аппарат. На старинном круглом столике рядом с креслом-каталкой стоял пустой бокал: видимо, Полина Андреевна все же сдалась, и бабушка недавно угощалась красным вином.

— Здравствуй, бабулечка, — сказал Петр Алексеевич, почтительно целуя ее в щечку. — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. У меня прошли все болезни. Я даже велела Полине выкинуть пилюли. Я собираюсь умереть абсолютно здоровой.

Бабушка никогда не жаловалась на здоровье и, сколько ее помнил внук, держала себя в форме. Вообще, русское слово «бабушка», которое иноземцы превратили в понятие “babushka” и определяют в своих словарях как «пожилая леди в платочке, сидящая на скамейке у дома», или “female Santa Claus”, — ей никак не подходило. Ее можно было бы назвать «старой дамой», если бы этим выражением в России не обозначали только пожилых гражданок развитых стран. Елизавета Львовна за границей никогда не была.

— Ну, с чем пришел? Я же вижу по глазам, что ты не про здоровье хочешь меня спросить.

Скрыть что-либо от бабули было крайне сложно. Это Савицкий понял очень давно, когда ему было лет пять, и с тех пор ни разу не пытался.

— Да, есть один вопрос. Точнее, два.

— Ну так спрашивай! Иначе я сама начну спрашивать про твою торговлю, и тебе сразу станет неприятно со мной разговаривать. И мне тоже. Потомок Собакиных продает ситро! Кошмар!

— Бабуля, я не торгаш, а художник! Ты же пробовала мои напитки...

— Ну да, ну да, прости. Я знаю, мой мальчик. Ты все-таки настоящий правнук Льва Сергеича. Полина Андреевна, принесите моему художнику чаю. С крыжовенным вареньем, как он любит.

Домработница, ворча, направилась в кухню, а бабуля повернулась к Савицкому и сказала:

— Ну.

— Бабулечка, ты только не удивляйся, — начал Петр Алексеевич. — Мне очень нужно узнать, как у тебя пропала бутыль.