Читать «ОТ ПЕТРА I ДО КАТАСТРОФЫ 1917» онлайн - страница 109

И через два месяца после их свадьбы в Мариенбург вошли русские войска, вернее российские, ибо после Нарвского поражения у Шере­метьева были многонациональные войска. «Шереметьев переправился за Нарову, пошел гостить в Эстонию таким же образом, как гостил про­шлый год в Лифляндах. Гости были прежние: козаки, калмыки, татары, башкирцы, и гостили по прежнему. Шереметьев вошел беспрепятст­венно в Вешенберг, знаменитый в древней русской истории город Раков (Раквере) и кучи пепла остались на месте красивого города. Та же участь постигла Вейсенштейн, Феллин, Обер-Паллен, Руин; довершено было опустошение Ливонии», — писал Р. Мэсси о двух походах в Прибалтику в 1701 и 1702 годах.

Марта Скавронская, судя по фамилии, была полькой, ибо корень фамилии переводится только на польский язык — «скавронек» — это жаворонок, и на польский лад популярная фамилия звучит — Скав- роньска. Но Марта — это популярное имя у немцев и шведов, а поляки шведские и немецкие имена не брали. Похоже, национальность Мар­ты раскрывает ветхозаветное имя её отца — Самуил, а мудрый еврей подстраивался под историческую обстановку — когда Польша была до Риги, то фамилия была польская, а с приходом шведов появились у детей шведские имена. И фамилия дяди квартмейстера Рабе — у нем­цев и шведов тоже самое, что на Украине или в России — Рабинович. И. Н. Шорникова и В. П. Шорников в своём исследовании утверждают, что Рабе был мужем Марты, но больше информации о том, что всё-таки им был Крузе.

Марта Скавронская оказалась военной добычей казаков и башкир Шереметьева, потом 18-летнюю брюнетку приметил полковник Бауэр и забрал её в офицерские палатки, затем Марту приметил Шереметьев и забрал в свои штабные апартаменты. Трофейная красавица была на­столько хороша и ласкова, что Шереметьев привёз её с собой в Москву, где приметил её Меншиков, и Шереметьев не стал перечить и жадничать, а на пьянке в доме Меншикова 1 марта 1704 года хозяин похвастался своим приобретением Петру Первому. Российский царь заинтересовался и проверил — не соврал ли любимый друг. Молоденькая трофейная прачка ничего не умела, у неё не было образования, пастор Глюк не учил её грамоте, но она во время своих приключений в плену научилась хо­рошо угождать мужчинам, быть ласковой и весёлой, возможно Бог дал ей только этот талант. А вот это больше всего и ценил Петр Первый, именно это он и называл любовью. Сошлись «два сапога пара». Марта переехала к Петру.

Петр стал быстро залечивать душевные раны после Анхен. Ок­ружающие заметили, что Марта не боится Петра в припадках гнева, и только она способна смело и ласково его утихомирить в этом состоя­нии, снять нервное напряжение. Петру пришлась по душе и весёлая нравственная позиция Марты — она наблюдала за его многочислен­ными увлечениями, не ревновала, не скандалила, а только шутила и посмеивалась над его частыми романтическими похождениями. А иногда было над чем посмеяться, — однажды очередной раз «поимев» приглянувшуюся жену какого-то офицера Прасковью, Петр подхва­тил от неё сифилис или какую-то другую неприятную венерическую заразу — болезнь, и страшно злой приказал её мужу выпороть свою жену — «негодную Фроську» (А. Б.).