Читать «Ячейка 402» онлайн - страница 46

Смерть той больше не пугала, потому что та продолжала существовать в каждом предмете, и в целостности квартиры, и в шёлковом халате. Отчаянно пугала боль, которую пришлось перенести той – рассечённое лицо, разбитая голова – и Анна была почти готова сама причинить себе вред, но ведь не прошли ещё годы тишины.

С каждым глотком воды погружалась всё глубже и не знала, смотря в противоположную стену, была ли та красивая или уродливая, добрая или злая, высокая или низкая, но – была (по-прежнему), была, пусть на грани реальности; и её тень – вот, ложится на стену и ползёт, изгибаясь, между полом и стеной; и её запах не утечёт отсюда.

Может, и не в полночь – часы в последнее время сбились, запутались – и не только из розового прямоугольника, но изо всех углов яркого от чистоты ковра, побежали маленькие человечки, разряженные, как на карнавал. И тут же, опоздав всего на долю секунды, забили часы, заиграли свои механически-сбивчивые мелодии, иногда заметно замедляясь и растягивая звуки, но всякий раз снова возвращаясь в ритм. Человечки танцевали, танец их состоял из движений резких, механических в той же степени, что бой часов. Вздрагивали кисейные бледные одежды, лилипутики кланялись, сморщенные личики их оставались серьёзны.

Внезапно в часах заела пружина и звук спустился вниз. А потом беспомощно заквакал, зацокал, и человечки, вырвавшиеся из танца и ритма, заскакали вокруг, бесшумно хохоча, захлопали в ладоши под самым ухом Анны, запрыгали на одной ножке. Слабо улыбнулась, глядя на их озорство.

После того как часы умолкли, Анна шла. Шла так медленно, что путь из комнаты в спальню оказался бесконечно долгим лабиринтом, и ещё длиннее был путь из спальни в кухню. Из кухни в ванную. Тень следовала за ней, то и дело распадаясь на несколько в пересечении света нескольких ламп и снова срастаясь в одну, плотную. Никогда ещё не было столько тишины. Никогда ещё Анна не была так близка к своей подруге, которая отозвалась бы, если позвать её тем именем.

7

День за днём Анна жила, не открывая штор, в потёмках, в собственных выдохах вместо воздуха. Часто думала она о смерти той, застывая в одной позе, уставившись на часы. Становилось скучно без телевизора. Она пускала в ванне кораблики из спичечных коробков, воткнув в центре коробка спичку и зажигая её – вместо паруса.

Однажды вспомнила: пора перебрать Лилины бумаги, и достала большую картонную папку, в которой ничего не было подшито – впихнуто как попало. Выпало несколько фотографий. Анна разложила их у своих ног, на ковре. Знакомое лицо на бумаге подтвердило мысль о мнимости смерти – ведь вот же она, Лиля, и лицо у неё то же, что всегда, та же улыбка.

Взгляд задержался на неудачно распечатанном снимке – случайно или нарочно вставили в принтер обычную бумагу. Снег, распадающийся на радужные точки, из точек Лиля в зимней куртке: три слоя шарфа под подбородком, рот приоткрыт – то ли улыбалась на ветру, то ли что-то говорила фотографу. Такая же, как этим летом, – выглядела даже чуточку старше, проще. Голову склонила к крошечному ребёнку в комбинезоне, которого держала на руках. Надо же… А не верила ей.