Читать «Ячейка 402» онлайн - страница 104

– Серёжа! Се-рё-жа! – Она подпрыгнула на каблуках, махая рукой, но он не увидел. – Сёрежа! – Услышать всё равно не мог и увидеть не мог – из-за головы партнёрши по танцу, которая умела так же музыкально двигаться, как он сам.

Анна думала, что обошла уже весь зал по периметру, то есть наличие входа не всегда означает наличие выхода. Но когда на неё в очередной раз навалились люди – очередная танцевальная волна прокатилась по ним, стена под спиной подалась назад – это была дверь, и Анну выбросило в коридор. Втянула холодный воздух и размазала по подбородку не желающую засыхать кровь. Над головой висела перегоревшая лампочка. Пошла прямо, надеясь выйти к лестнице, но оказалась в глухом тупике, в котором ветвились и журчали трубы – тёплые, обвитые паутиной. Сверху переплетались провода, кабели. Покапывало в жестяное ведро. Она присела на толстую трубу. Сняла туфли, пошевелила затёкшими ступнями. Вытерла со лба пот. «Да-да-да! Ты придёшь, я буду одна! Да-да-да! Мы теперь навсегда! Облетели птицы, будет чем напиться… Да-да-да! Йес!» – подпевала приглушённой песне из зала.

Едва Анна успела заметить лилипута, как он впрыгнул ей на колени – так, как прыгают коты. «А ты что здесь делаешь, малыш?» – погладила его по волосам, странным на ощупь – как пластмассовые волосы куклы. Старалась разглядеть личико, но в полутьме это было невозможно. Он оказался тяжёлым. Усаживался удобнее, обхватывая её ножками, но съезжал к коленям. Стоило труда удержать это плотное чужое тело, слабо пахнущее ацетоном. Одной рукой карлик схватил её за ухо, другой полез ей в рот. «Эй, что ты делаешь?» В ответ лишь поблёскивали звериные зрачки. Холодная кожа карлика на ощупь не была похожа на кожу. «Ай, больно! Простуда!» Она оттолкнула его назад и облизала кровоточащую губу. Он разозлился, вцепился мягкими пальцами в лицо и опять полез в рот. Но Анна больше не чувствовала боли, на неё навалилась сонливость, будто за всё вечное недосыпание в Колонии. Темно и тепло, и веки закрыли глаза. Прямо за стеной валил снег. Через бесконечно длинный коридор доносились голоса и музыка, становясь то громче, то тише, и наконец исчезли вовсе.

* * *

Шеф назначил Шарвану встречу в пять, в галерее. Шёл мокрый снег, залепливал стекло «Фольксвагена», дворники мелькали перед глазами. Дорога вилась впереди сделанная, без провалов, несмотря на сельскую местность. Звонить не пришлось – ворота открылись, как только он приблизился к сплошной ограде. Оставил машину на привычном месте. Лаяли собаки, но не видно было ни собак, ни людей. Окна оставались темны. Шарван прошёл через заснеженный двор, однако не к входу в дом, а к отдельному входу в галерею, о котором вряд ли знал кто-то ещё. Нужно было пройти через подсобное помещение с сапками, граблями, лопатами. Леонид Иванович считал галерею убежищем тишины и в ней хранил самое ценное. Картины. Вероятно, дорогие. Шарван не старался запомнить иностранных имён, но иногда по телевизору слышал нечто подобное. Он не понимал той маниакальной любви, что привязывала Леонида Ивановича к картинам, – так любить возможно только людей или деньги.