Читать «Ванька-ротный» онлайн - страница 48

— Теперь можно спокойно топать обратно и искать другую дорогу!

— Но с солдатами нашими мы с тобой горя хлебнём!

— Попомни мои слова!

И действительно, старшина потом с ними попал в плен, а мне эти слова надолго запомнились.

У меня было хорошее настроение. Я заставил замолчать немецкий пулемёт. Хотя, по сути дела, я ничего особенного не сделал.

— Пошли назад! — подал я команду, повернулся обратно и пошёл вдоль забора. Возможно, немцы успели переправиться через Волгу и подобраться, к городу с этой стороны. Не по своим же я стрелял?

Солдаты вылезли из канавы, разогнули спины, закинули через плечо свои винтовки, и пошли, скобля набойками сапог по мостовой.

— Ну и трусливы же они, — подумал я, искоса посматривая в их сторону. У всех солидный возраст и внушительный вид. Когда не стреляют, они говорят, рассуждают обо всём уверенно и даже настырно. Наверное, чем меньше знает человек, тем больше он в своем мнении уверен. И это идут, скобля сапогами по мостовой, мои солдаты, с которыми мне завтра начинать настоящую войну. Услышали повизгивание пуль, — и попрятались! |Попали под пули, попадали все в канаву!|

А может я зря, может я не прав? Возможно, я ошибаюсь? У них сейчас действительно усталый и замученный вид. Ведь мы без малого прошли километров семьдесят и за сутки на марше ни разу не присели. Мы шли весь вечер, всю ночь, и потом весь день. Теперь уже ночь, и теперь ещё конца дороги не видно! Они просто устали и валятся с ног, вот и завалились в канаву, чтобы отдохнуть. Я помоложе и держусь на ногах, а для них полежать в канаве, — давно желанный отдых.

Как считать этот обстрел? Началом войны? Боевым крещением? Или первым испугом? Сорокалетние солдаты мои не только не захотели вести перестрелку, но и по их твёрдому убеждению они должны воевать только в подземных ДОТах. Они никак не предполагали попасть простыми солдатами, стрелками, в пехоту. Годными к строевой службе они себя не считали, потому, как они были отобраны сидеть под землей |в бетонных капонирах|. На поверхности земли могли воевать я, старшина Сенин и солдат Захаркин. Все остальные были специалисты и могли обслуживать только подземную технику. Их и на фронт отправили с тем, чтобы сидеть в укрепрайоне, а не бегать |как дуракам| наперевес с винтовками, и под пулями кричать, — "Ура!". О многом передумал я тогда, шагая по тёмным улицам Ржева.

Завернув за угол, мы пошли обратно в город. Через некоторое время мы добрались до другой мощеной улицы, уходящей на север |в северную сторону города|. По ней мы свернули в темноту, и пошли по новому направлению.

В городе по-прежнему было безлюдно, безмолвно и тихо. Только звонкие удары стальных набоек солдатских сапог раскатисто и резко гремели по каменной мостовой.

Я иду и разглядываю фасады домов, дубовые ворота и глухие заборы. Я шагаю по середине булыжной улице, смотрю по сторонам и пытаюсь понять, что собственно особенного и примечательного в облике этого города. Куда девалось пятидесятитысячное население города? Через два дня дома, улицы и весь город исчезнут в огне, и образ старого города останется лишь в памяти живых людей. Совсем недавно здесь бурлила настоящая жизнь и кипели людские страсти. Дни уходили в заботах и труде. В домах жили люди, в печах кипели чугуны, на плитах шипели сковородки, на углях пыхтели самовары, скрипели половицы, хлопали двери, на веревках висело белье, у сараев кололи дрова и складывали их вдоль забора в поленницы, по улице грохотали телеги. И что характерного? Куда не взгляни, кругом одноэтажные, деревянные с глухими заборами собственные дома и ворота, запертые на засовы и запоры. Окна домов плотно закрыты двустворчатыми ставнями. Стекла берегут или воров опасаются?