Читать «Якушев Место, где пляшут и поют» онлайн - страница 68

— Одним словом, бутыль с тебя, Алексеич!

— Это ладно! — сказал Сундуков.

Стремительно и бесплодно промчалось лето. За окном опять свистел ветер и летели отмершие листья. Они покрывали ковром территорию больницы, мокли под дождем и превращались в грязь. Наступала пора итогов и субботников. Одно было радостно -Митрохин не соврал, и плешивый оператор Паша сгинул, будто его и не было. Его исчезновение позволило Сундукову расплатиться с Доминиканской Республикой. Долларами, разумеется. После этого его замучили угрызения совести, и Гущин был вынужден на него наорать, объяснив, что, в конце концов, Сундуков —друг, Григорий -брат, а деньги — прах. Сундуков не был в этом полностью уверен, но смирился. К счастью, младший Сундуков тоже притих. Единственное, на что решился в новом учебном году -намертво заклеил каким-то составом двери в учительской. Но прямых доказательств не было, и дело спустили на тормозах. У жены Сундукова обнаружилась опухоль в животе, и он все лето водил ее по знакомым врачам, леденея от бабьих слез и предчувствия беды. Опухоль признали доброкачественной, но жене уже было все равно. Она резко и необратимо постарела, перестала звать Сундукова придурком и ежедневно плакала. На операцию она никак не могла решиться. Сам он тоже сдал —сквозь побитые кудри уже недвусмысленно проглядывал голый розовый череп, лицо коробилось и смеялось от морщин, а синева в глазах приобрела тошнотворный оттенок снятого молока. Он отвык даже от бесплодных мечтаний, и место, где пляшут и поют, больше не давалось ему. Взамен память подсовывала ему видение ночной площади, изумрудного электрического желе и гнусный мотивчик “Гули-Гули”. Иногда что-то являлось ему во сне -тревожное и, наверное, прекрасное, но, проснувшись, он не мог ни черта вспомнить и таращился в темноту, кроме тоски и сожалений ничего не ощущая. На работе тоже не обошлось без чудес. Совершенно неожиданно сгорел Василиск —он был разжалован из замов и переведен в кабинет медицинской статистики. Теперь он занимался тем, что бродил по отделениям и горячо объяснял каждому встречному, что никогда и не хотел быть замом.

И так же неожиданно в конце лета на его месте возникла юная Светлана. Странным образом она не казалась теперь такой уж юной —вместе с должностью ей словно набросили лишних лет десять. Впрочем, ходили слухи, будто она вышла замуж за

большого человека, а такие вещи даром не проходят —в смысле способствуют ускоренной зрелости. Кто был этот счастливый муж —никто в точности не знал, но, что он большой, сомнений не было —в больницу Светлана приезжала на “Мерседесе”. Она приобрела привычку не здороваться и не разговаривать по пустякам. Такое поведение необыкновенно дисциплинировало коллектив. Приказы нового зама не оспаривались —любой спорщик просто получал предложение увольняться. Ее прозвали Жабой. Идею, кстати, подал Гущин, как-то глубокомысленно заметивший, что подобные превращения в традициях русских сказок -только там жаба превращается в красавицу, а в данном конкретном случае все вышло как раз наоборот. Сундуков нового зама избегал, для чего, собственно, не требовалось особых усилий. Странное приключение, случившееся чудесным майским днем, похоже, и в самом деле, оказалось только сном, но таким ли уж прекрасным -Сундуков не был теперь уверен. Он махнул рукой на свои неуловимые сны.