Читать «Медленная проза (сборник)» онлайн - страница 110

– Где тут можно переодеться?

– На первом этаже. Вас проводят.

Меня ведут в умывальню – гулкое длинное помещение, вдоль стены краны над жестяным желобом. Я раздеваюсь до пояса. Тут же ополаскиваются майор и те два спецназовца, что ехали в «рафике».

В дверь заглядывает солдат:

– Где заложник? Хохол уже икру мечет.

– Здесь я.

Я иду за солдатом по коридору, сворачивая разорванную на спине рубаху и изгвазданные чем-то маслянистым пляжные штаны. Солдат стучит в дверь. После небольшой паузы голос:

– Войдите.

В пустой комнате за столом сидит мой штатский. Перед ним бумаги.

– Присаживайтесь, – кивает он. – Вот ваши проездные документы. Распишитесь вот здесь – за оказание, так сказать, услуг по консультированию. И вот здесь, и здесь… Должен сказать, что ваше участие в операции обеспечило ее успешное проведение. От имени руководства выражаю благодарность.

Я киваю.

– Регистрация на ваш рейс начнется через час двадцать. Пойдемте, я посажу вас в машину.

Мы выходим из комнаты и спускаемся по лестнице. Навстречу черной толпой с грохотом поднимаются спецназовцы.

– Эй, хохол, куда мужика увозишь? Мы же с ним еще не выпили.

– Вам, похоже, и так достаточно.

– А вот это уж не твое дело.

– Ну так что, киевский, отпустишь мужика с нами?

– Исключено. Нет времени.

– Во, бля, деловые!

Перед крыльцом стоит военный газик с включенным мотором. Шофер изнутри открывает мне дверцу.

– Ну, – говорит штатский, – еще раз спасибо! И счастливого пути.

– До свиданья.

Я сажусь в машину.

Железные ворота открываются, мы выезжаем…

Машинка моя, клацнув еще пару раз, остановилась в черной пустой степи с ночными огнями Симферополя вдали.

Ну а я – в своем номере.

Уже давно ночь. Тихо. Я не отметил, когда замолчала за окном музыка из баров. От сидения за машинкой затекла спина. Щиплет обожженный сигаретным дымом язык.

Я выхожу в лоджию. Лунная тень решетки. Черным мглистым облаком до самого моря лежит внизу парк. Дорожки пусты. Цикады кричат. Моря не слышно.

Кажись, отошло. Руки уже не дрожат. Дописал и как бы успокоился.

Сгибая руку в локте, почувствовал боль – кожа содрана. И челюсть ноет – все-таки зашиб ее об асфальт.

Завтра привезут на подпись мои показания, взятые на диктофон там же, на месте, почти под диктовку, с подсказками формулировок «под угрозой оружия», «неоднократные угрозы расправы» и проч. «Это чтоб на суд вас не вызывать, – сказал потом мой “ангел-хранитель”, милицейский майор из Киева. – Им так удобнее».

В санаторий меня отвозил майор. Пока мы сидели в его «Волге» и наблюдали, как рассаживают Климовых парней в разные машины (сам Клим, стиснутый с двух сторон спецназовцами, сидел в своей «Вольво», и в выражении лица, с которым он смотрел в нашу сторону, мне чудилось что-то от актера Весника, играющего городничего в последнем действии «Ревизора») – майор достал из портфеля пластмассовые стаканчики и бутылку коньяка. Плеснул мне, плеснул себе. От продолжения я отказался, а майор потом приложился еще, и еще, и еще раз. «Расслабиться надо», – сказал он, но коньяк не расслаблял, а скорее раскалял его. «Падлы! Вот падлы! Все нашими руками. А? Ты думаешь, – зашипел он, когда с опустевшей уже площадки тронулась наконец наша машина, – ты думаешь, что это только тебя сейчас употребили? Это – меня! Меня – поимели. Во все дырки».