Читать «Юный, юный Илья» онлайн - страница 10

В марте Алле исполнилось семнадцать, и она пригласила на праздничный ужин одноклассников. Собралось человек пятнадцать. Софья Андреевна, мать Аллы, моложавая в годах красавица с какой-то благородной, утонченно-грациозной осанкой и всегда приветливой улыбкой на умном лице, испекла большой кремовый торт, украсила его пышными, искусными розами из овощей и фруктов. А Михаил Евгеньевич, отец Аллы, отставной пожилой генерал-майор с привлекательными подкрашенными усами – он был старше жены лет на двадцать, – купил дорогого итальянского вина с золотистыми наклейками. Когда молодежь собралась к назначенному часу, Софья Андреевна и Михаил Евгеньевич вошли в зал.

– Ну-с, уважаемая холостежь, – улыбаясь, сказал Михаил Евгеньевич, – чтобы не смущать вас, мы с Софьей Андреевной ретируемся. Празднуйте, веселитесь, только рюмки не бейте, – еще приятнее улыбнулся он, словно бы потому, чтобы никто не подумал, что ему жалко рюмок. – Да и друг дружку, выпивши, не побейте.

– Что же вы уходите? – с неестественной досадой сказал кто-то из гостей, но так тихо, что услышать было трудно. – Останьтесь, пожалуйста…

– Нет-нет-нет! – махала белыми маленькими руками Софья Андреевна, приятно, как и муж, улыбаясь. – Отдыхайте, празднуйте, а мы только мешать будем. Мы, старики, завтра соберемся своим кругом. Счастливо оставаться!

Казалось, ей доставило огромное удовольствие изумить гостей фразой "мы, старики", которая относилась и к ней, внешне такой далекой от старости. Она, можно было подумать, проверяла гостей и хотела угадать в глазах: действительно ли ее относят к пожилым? Она знала, что слова "мы, старики" приятны Михаилу Евгеньевичу: мило и невинно приближала себя к мужу, скрадывала его немолодые лета.

Ласково улыбаясь всем, кто провожал их, родители наконец "ретировались". Парни удовлетворенно потерли ладони и украдкой подмигнули друг другу, предвкушая развеселую, без занудства со стороны взрослых вечеринку.

– Что же вы, мальчишки, не откупориваете вино? – Алла улыбалась так же ласково и приятно, как ее отец и мать. Ее каштановые волосы, в школе всегда заплетенные в тугую толстую, как говорили, деревенскую косу, были распущены и спадали на плечи и грудь; ресницы, чуть подрисованные черной тушью, виделись изящной миниатюрной рамкой для ее блестевших счастьем и стыдом глаз.

Илья встретился взглядом с Аллой и зарделся.

Выпили и закусили. Пропустили еще по три-четыре рюмки. Стали разговаривать неестественно-громко, и то, что недавно скрывали, как бы сжимали в себе, теперь легко открывали, ослабляли стяжки. Не матерились – стали прорываться маты, не курили – дымок завился над головами, парни не смотрели дерзко и двусмысленно на девушек – теперь засверкали и замаслились глаза.