Читать «Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944» онлайн - страница 24

Историк Борис Соколов, оценивая деятельность отрядов, подчиненных штабам партизанского движения, высказывается о них сдержанно: «На самом деле особенно эффективными были операции не многочисленных, но плохо обученных и оснащенных отрядов, а действия небольших, специально подготовленных и владевших самыми современными средствами борьбы диверсионно-террористических групп, которые подрывали важные военные объекты и уничтожали высокопоставленных чиновников оккупационной администрации». Очевидно, имеются в виду спецгруппы НКВД-НКГБ СССР.

Однако, говоря о выполненных заданиях отрядов 4-го управления НКВД-НКГБ СССР, можно поставить вопрос: насколько терроризм, тем более столь активный, был вообще целесообразен с точки зрения интересов коммунистического режима? Как сообщают советские историки, «каждому из них (терактов. — А. Г.) предшествовала тщательная разведка, поиск конкретных исполнителей, разработка различных вариантов их действий, обеспечение их боевыми средствами (мины, взрыватели, взрывчатка, оружие и т. д.). В этой работе штабы и разведка спецотрядов и спецгрупп опирались на активную помощь подпольщиков и связных». Иными словами, все это требовало сложной и дорогостоящей работы специалистов высокого уровня. При этом любой, даже неудавшийся теракт — хотя бы тем, что засланная агентура обнаруживала себя — вызывал взрыв активности немецких спецслужб, демонстрировал верное направление контрразведывательных мероприятий и, как следствие, затруднял дальнейшую работу налаженной агентурной сети или вообще ее срывал. Вместе с тем не стоит и говорить о ценности разведывательной информации, получаемой от агентуры спецотрядов НКВД-НКГБ СССР. При этом значимость и профессионализм, например, чиновников немецкой оккупационной гражданской администрации подлежит сильному сомнению. Это были не специалисты, а нацистские функционеры, не обладавшие соответствующими знаниями, умениями и навыками, нужными для эксплуатации занятых территорий СССР. Если учитывать их некомпетентность и склонность к изуверству, можно сказать, что они оказывали определенную услугу сталинскому режиму, вольно или невольно презентуя его в качестве «меньшего зла» для части, а то и большинства населения оккупированной территории. Поэтому, например, разведданные, которые получал и мог получать и передавать в Центр в 1944–1945 гг., а, возможно, и позже, Николай Кузнецов, скорее всего, были куда более ценными, скажем, для ведения войны Красной армией на фронте или партизанами в тылу Вермахта, нежели жизни убитых группой Кузнецова или им самим главного судьи рейхскомиссариата Украина Функа, начальника управления финансов РКУ Ганса Геленга и его подчиненного надинспектора Адольфа Винтера, заместителя Эриха Коха Кнута, вице-губернатора дистрикта Галиции Бауэра и куратора «восточных войск» генерал-майора Макса Ильгена. Даже учитывая «морально-политическое» воздействие на военный и оккупационный аппарат рейха, оказываемое терактами, можно говорить о вредоносности данного вида терроризма для общей эффективности деятельности 4-го управления НКВД-НКГБ СССР и партизанской борьбы.