Читать «Перед вахтой» онлайн - страница 154

Зачем, думалось Антону, человек избирает себе судьбу неспокойную, непомерно удлиняющую сроки ожидания? В училище приходится ждать до субботы, да и то, если не заступишь в наряд и не проштрафишься, — тогда жди следующей субботы. А когда дождешься желанного, кончишь училище, получишь позолоченный кортик, начнутся плавания, жди тогда месяцами. Выходит, есть что-то прекрасное и захватывающее в этой судьбе, если не помышляешь ни о какой другой. Значит, никак невозможно жить без этого своенравного пространства, называемого океаном, без этого порядка, который не всегда сладок, но всегда держит тебя в рабочем состоянии и всегда свидетельствует, что ты человек, необходимый своей стране, а не просто так — житель. Невозможно теперь и без личного оружия, и без того оружия, которое никак не назовешь личным, но которое в твоих руках и которое имеет больше шансов быть использованным по прямому назначению, чем твое личное оружие. И никак невозможно жить без замечательных людей, которые называются военными моряками, которые единственные на свете понимают тебя, одобряют тебя, знают то, что знаешь ты, любят то, что ты любишь, и хотят того же, чего хочешь ты. И которые жестоко осудят тебя, если ты посмеешь стать подлецом, и изгонят тебя тогда с флота, чтоб тобой и не пахло!..

Люди, корабли, море, небо. И твое право быть среди всего этого и делать любимое, необходимое дело.

А отчего же печаль?

Да, наверное, оттого, что человеку всегда мало, всегда хочется еще, всегда нужно больше и дальше. А если он всем уже доволен, дошел до конечного пункта своих стремлений, зачем ему тогда жить?

Да таких и не бывает, подумал Антон и пошел искать боцмана. Может, из симпатии заменит сапоги, а то эти стали протекать.

Опять потекли однообразные, расчлененные вахтами и галсами дни траления. И в последний день, последним тралом, на последнем галсе подсекли, наконец, мину. Она всплыла, черная и рогатая, этакая подлость замедленного действия, таящая в круглом чреве полтонны взрывчатки. Капитан-лейтенант Шермушенко, потирая руки и со злорадной улыбкой, как улыбается человек, замахиваясь палкой, чтобы укокошить гадюку, подошел к сорокапятимиллиметровой пушке и навел стволик на мину. Бабахнул звонкий выстрел, и сразу над тем местом, где качалась на волне рогатая дрянь, вздыбился толстый, изумрудно сверкающий под солнцем столб. Он постоял в воздухе и стал рушиться, неторопливо и нехотя.

— Какой срок службы немецкой мины? — спросил Антон.

— Считается, что три года, — сказал лейтенант Машкин-Федоровский, — но не советую вам натыкаться на нее и через двадцать. Раз вытралили мы английскую бронзовую мину, поставленную, судя по клейму, в восемнадцатом году. Рванула как свеженькая.

— Сдали бы ее в музей, — сказал Антон.

— Бросьте, — брезгливо сморщился лейтенант. — Зачем нужны эти выставки орудий убийства? Пора уже всю эту мерзость уничтожить. Собрать в кучу, облить керосином и поднести спичку.