Читать «Ревущие девяностые. Семена развала» онлайн - страница 40

Во всем этом есть определенная доля несправедливости: многие из главных событий, влияющих на экономику, находятся вне компетенции президента, а один из важнейших инструментов управления экономикой — кредитно-денежная политика, которая устанавливает процентные ставки и управляет денежной массой, — делегирована независимой Федеральной резервной системе (ФРС). Экономика при Джеральде Форде была подорвана нефтяным эмбарго 1973 г., в результате чего начался крутой рост безработицы, хотя к моменту выборов экономика уже вступила в фазу оживления. Рецессия 1979 г., способствовавшая поражению Джима Картера, была результатом комбинированного воздействия шока нефтяных цен и высоких процентных ставок, установленных ФРС.

ЭКОНОМИКА ВЫДВИГАЕТСЯ НА ПЕРЕДНИЙ ПЛАН

Экономическая наука никогда не была любимым предметом Буша старшего. Подобно многим президентам до него, он тяготел к внешней политике, где полномочия президентской должности обозначены более четко. Билл Клинтон, напротив, с самого начала дал понять, что внутренняя политика занимает первое место в его приоритетах. Сделав неофициальным девизом своей кампании: «Ведь это экономика, недотепы», Клинтон пригласил американцев использовать экономику в качестве зачетной книжки успехов его президентства (что, впрочем, они бы сделали и без этого). Выдвигая лозунг: «Рабочих мест! Рабочих мест! Рабочих мест!» он четко определил, куда перенесен центр тяжести — не на инфляцию, а на безработицу. Он предложил конкретный критерий для измерения своего успеха — 8 миллионов рабочих мест за четыре года. Его план сокращения дефицита отличался дерзостью (республиканская партия выступала против этого плана почти в полном составе). И было поэтому совершенно естественным, что когда экономика начала набирать темпы, американцы были более щедры чем обычно в оказании доверия президенту и его команде. Действительно, при всей жесткой критике, которой подверглись оба президентских срока Клинтона, экономика оставалась неприступной крепостью, обеспечивавшей ему рейтинги одобрения. Фондовый рынок, казалось, отметил его уход прощальным салютом, достигнув высшей точки в последний год его президентства.

По мере того как росла экономика, возрастал и интерес нации к ней. Бизнес, технологии и финансы начали привлекать к себе такое же внимание прессы, какое раньше уделялось только спорту и шоу-бизнесу. Знаменитостями стали не только главные исполнительные директоры корпораций, но и лица, занимавшие государственные должности (министр финансов и председатель Совета управляющих ФРС, если ограничиться только двумя высшими должностями), которые раньше пользовались гораздо меньшей известностью. СМИ, разумеется, любят иметь дело с персоналиями, предпочитая легковесный и неглубокий подход. В газетных и журнальных сообщениях, редакционных статьях и разделах читательских мнений, в круглосуточных репортажах CNN и MSNBC экономические комментаторы превозносили блистательность и артистизм команды Клинтона. Вершиной этой агиографии было появление бестселлера Боба Вудварда «Маэстро: ФРС, Гринспен и американский бум» (Maestro: Greenspan's Fed and the American Boom), опубликованного всего за несколько месяцев до того, как экономика вошла в нисходящую спираль. Тон книги был задан предисловием: «... передаваемое следующему президенту экономическое положение (включая предполагаемый бюджетный профицит, по крайней мере, в несколько триллионов долларов для всех — от будущего президента до каждого американца — есть во многих отношениях заслуга Гринспена)». Экономическую политику стали описывать почти что в терминах спортивных репортажей, где исход соревнования зависит от проворства движений и атлетической подготовки горстки суперзвезд, работающих, как тогда было принято говорить, самоотверженно и дружно во имя процветания нации.