Читать «Классициум (сборник)» онлайн - страница 4

– Да, – сказала Элизабет.

– Вам не кажется это нелепицей?

– На этой планете мне всё кажется нелепицей.

Смит посмотрел на нее так, будто впервые увидел, и отметил, что сегодня у Элизабет круги под глазами, и тонкие пальцы, вцепившиеся в столешницу, вздрагивают, и появились морщинки – как трещинки в коре старого дерева, а глаза потускнели. Смит подумал, что почти ничего не знает о женщине, что сидит напротив, и что все эти ночи она больше слушает его, а сама говорит очень мало и часто отвечает невпопад.

– Послушайте… – сказал он.

– Да?

– Послушайте, Элизабет, – повторил он, смущаясь. – Зачем вы прилетели на Венеру?

Она кротко улыбнулась, и Смиту показалось, что его обволакивает что-то теплое, ласковое. Он ждал ее ответа, но она молчала, сцепив руки в замок.

– Я не хотел вас обидеть, – сказал Смит.

– Я знаю, – сказала Элизабет и положила руку ему на запястье. – Не переживайте, Джон.

– Я пытаюсь понять, что такой красивой женщине понадобилось в джунглях Венеры.

– А что вам понадобилось на Венере, Джон?

Джон Смит покраснел. Он плеснул виски в стакан себе и Элизабет, затем достал щипцами, и кинул в виски пару кубиков льда, и поднял стакан.

– Скажите тост, – попросила Элизабет.

Он замялся: раньше она не требовала сказать тост, и ему ничего не шло в голову.

– Тогда я скажу, – заявила Элизабет. – И ракета взлетит!

Они молча выпили и отставили стаканы. Элизабет достала из кармана портсигар, вытащила дрожащими пальцами тонкую сигарету, французскую, с вкусовым фильтром. Джон протянул ей зажженную зажигалку, она благодарно кивнула и закурила. Табачный дым пах шоколадом, и Джон отчего-то вспомнил об одной улочке в Париже, где каждый камень и каждый кирпич пропахли шоколадом, а еще ванилью и корицей, и где каждый второй дом занимает кондитерская, и двери кондитерских постоянно распахнуты, и мальчишки разносят сладости в плетеных корзинах и громкими голосами зазывают покупателей. Джон жил в каморке на втором этаже над магазином, где продавались шоколадные пирожные, шоколадные торты и шоколадные конфеты, и с тех пор слова «Париж» и «шоколад» слились для него в единое целое.

– Вы – удивительный человек, Джон, – сказала Элизабет.

– Почему?

– Вы даже не спросили, откуда взялся такой чудный тост.

– Вы бы всё равно не ответили, – сказал Смит.

Она засмеялась, перегнулась через стол и потрепала его по щеке, и в ее движении не было желания унизить, не было эротического подтекста, в ее пальцах жила лишь ласка и забота, и Джон Смит подумал, что она относится к нему как к любимому, но непутевому младшему брату.

– Я прилетел сюда за впечатлениями, – заявил он.

– Вот как, – сказала Элизабет.

– Дело в том, что я писатель.

Элизабет промолчала.

– Что скажете?

– Вы так молоды, – сказала она.

– Вы тоже, – сказал он.

– Ох, не льстите мне.

– Это правда.

Она промолчала, и стало так тихо, что Джон услышал, как качаются сосны, как гудит ветер в трубах, как похрапывает темнокожий мальчишка-официант в темном углу залы, как гремит посуда на кухне и как сонно переругиваются повара и слуги, как жужжит мошкара и как где-то глубоко под полом, под землей шевелится что-то чужое, инородное, что-то такое, что совсем не радо появлению землян на Венере, и ему стало страшно, и он захотел поскорее поделиться своими мыслями с Элизабет, чтоб избавиться от страха, и поднял на нее глаза, но в этот самый момент она поднялась, развернулась и молча ушла.