Читать «Порожденье тьмы ночной» онлайн - страница 32
Курт Воннегут
— Это за что же?
— За мужество, с которым вы говорили правду в годы войны, когда все остальные лгали, — объяснил Джоунз.
17: АВГУСТ КРАППТАУЭР УХОДИТ В ВАЛЬГАЛЛУ…
Хотя никто его не просил об этом, вице-бундесфюрер Крапптауэр спустился вниз, чтобы взять из лимузина Джоунза багаж моей Хельги. Вид нашей с Хельгой встречи заставил его вновь ощутить себя юным и рыцарственным.
Мы помяли, что он затеял, лишь когда он вырос в дверях с чемоданом в руках. Джоунз и Кили пришли в ужас — сердце у старика и так тянуло с перебоями, еле-еле.
Лицо вице-бундесфюрера стало цвета томатного сока.
— Вот ведь дурень! — воскликнул Джоунз.
— Да нет, я в полном порядке, — улыбнулся в ответ Крапптауэр.
— Почему Роберта не послал тащить вещи? — спросил Джоунз.
Роберт, его шофер, остался внизу с машиной. Роберт был цветной семидесяти трех лет от роду. Тот самый Роберт Стерлинг Уилсон, бывший арестант, японский шпион и «Черный Фюрер Гарлема».
— Роберта надо было послать, — стоял на своем Джоунз. — Право же, ты не имеешь права так рисковать жизнью.
— Для меня большая честь рисковать жизнью ради жены человека, служившего Адольфу Гитлеру так достойно, как Говард Кэмпбелл, — ответил Крапптауэр.
И рухнул замертво.
Мы пытались откачать его, но бесполезно. Крапптауэр был безнадежно мертв. У него отвисла челюсть, придав лицу непристойно слабоумный вид.
Я слетел на второй этаж, где жили доктор Авраам Эпштейн с матерью. Доктор оказался дома. Он обошелся с усопшим беднягой Крапптауэром довольно жестко, заставив его показать нам, насколько бесповоротно он действительно умер.
Поскольку Эпштейн был еврей, я подумал, как бы Джоунз и Кили не запротестовали по поводу того, как он тряс и шлепал Крапптауэра. Но оба престарелых фашиста были по-детски почтительны и беспомощны.
Единственное, что сказал Джоунз Эпштейну, когда тот окончательно констатировал смерть, было:
— Я сам дантист, доктор.
— Правда? — буркнул Эпштейн. Его это мало волновало. Он пошел к себе вызывать «скорую помощь».
Джоунз накрыл Крапптауэра одним из моих армейских одеял.
— Надо же такому случиться, как только у него снова пошло все на лад, — вздохнул он.
— В каком смысле? — поинтересовался я.
— Он снова создал небольшую организацию, — объяснил Джоунз. — Совсем небольшую, но преданную, верную и надежную.
— Как она называется?
— «Железная гвардия белых сынов американской конституции», — отчеканил Джоунз. — Крапптауэр обладал истинным дарованием выковывать из обыкновенных юнцов дисциплинированную спаянную силу, — и Джоунз печально покачал головой. — А ребята как его понимали!
— Он любил молодежь, а молодежь любила его, — все еще рыдая, проговорил сквозь слезы отец Кили.
— Вот эпитафия, достойная памятника на его могиле, — одобрил Джоунз. — Он работал с молодежью у меня в подвале. Видели бы, как он там все для них оборудовал, для простых пареньков из всех слоев общества.
— Которые иначе бы попали под влияние улицы и испортили бы себе жизнь, — добавил отец Кили.
— Крапптауэр был одним из самых пылких ваших поклонников, — сказал мне Джоунз.