Читать «Третья Варя» онлайн - страница 5

Портрет писал знаменитый художник. Прабабка была изображена совсем молодой, с высокой шеей и белыми плечами, слегка прикрытыми газовым шарфом; серебристый шелк платья падал к ногам волнами складок.

Возвращаясь из школы, Варя на секунду подходила к портрету: «Красивая! Здравствуй!»

Она не могла называть ее прабабушкой. Прабабка — эта молодая нарядная девушка?! Какой нежный и задумчивый у нее взгляд! О чем она думает?

Сегодня после встречи с болгарами Варя подошла к портрету на цыпочках, чтобы никто не услышал. Поставила портфель к ногам и внимательно стала глядеть на «нее». На «нее» не надоедало смотреть. Она прекрасна! Как восхитительно, чуть заметно она улыбается уголками розовых губ! Какое-то праздничное чувство поднималось у Вари! Но за дверью раздались шаги. Дверь в комнату распахнулась, Майя толкнула ее снаружи ногой, неся из кухни горячую кастрюлю с супом.

— Идет!

Она поставила кастрюлю на стол и взбила сухие, бесцветные от перекиси волосы. Майе шел двадцать седьмой год, она была домработницей и одновременно училась в школе взрослых, которую никак не могла окончить — намерение выйти замуж отвлекало ее от учебы. Жених объявлялся внезапно, начиналась суета, приготовление приданого, назначался день свадьбы, как вдруг торжество по неизвестным причинам расстраивалось. Дня три Майя прятала набухшие от слез глаза, затем все входило в норму, о женихе не вспоминали.

— Идет!

И из своего кабинета появился дед. Он там работал, пока Варя училась в школе. Стол в кабинете был завален журналами, справочниками, кипами бумаг, записными книжками и тетрадями. Дед писал книгу для военного издательства.

Высокий, прямой, с жесткой щеткой белых волос, жесткими белыми бровями, тщательно выбритый, дед, хотя и в отставке, всегда был подтянут. В военной форме, в погонах с тремя крупными звездочками.

— Итак? — говорил дед, видя Варю.

Он никогда не называл ее «милочкой» или «деткой», избегая нежностей. За обедом он сообщал ей и Майе политические новости. Об Ираке и Конго и других странах на Ближнем Востоке и в Африке. О провокациях Пентагона и наглостях Уолл-стрита. О гордой и пламенной Кубе. О забастовках дворников и вагоновожатых в Брюсселе.

Дед любил героическое и был по-солдатски неприхотлив в пище, что было на руку Майе — она не увлекалась стряпней.

— Дед, — сказала Варя, выслушав его коротенький доклад о международном положении, — погляди, дед!

Она положила возле его тарелки подаренную болгаркой открытку с видом Шипки. Дед знал Шипку. И Варя знала, она ясно представляла ее, будто видела своими глазами.

Если бы вам приходилось слышать такое множество рассказов о Шипке, как Варе, вы представляли бы ее так же ясно.

Шипкинский перевал, важнейший на Балканских горах, или по-болгарски Стара-Планине, открывает путь с севера Болгарии в плодородную Фракийскую низменность, пересекавшуюся когда-то древнеримской дорогой. Древние греки и римляне, византийцы и турки владели благословенной землей. Болгары были под игом. Это в прошлом. Сейчас черная жирная фракийская почва родит для Болгарии дивные сорта винограда, сочные гранаты и бархатные персики, ароматные табаки, пьяный хмель, драгоценные масличные розы. Шипкинский перевал с севера Болгарии открывает путь к морю. Царственно высится над перевалом Шипка, пологая с одной стороны, с другой — каменистая, дикая, круто обрываясь над пропастью. На Шипке не растут леса и кустарники, не бьют из-под земли прозрачные ключи, не шумит, прыгая по каменьям, ручей, не рыщут волки, не протрубит во время весеннего гона могучий лось, воинственно потрясая венцом рогов. Звери опасаются открытых просторов пустой, одинокой, издалека видной вершины. Днем и ночью, зимой и летом мчатся и мечутся ветры над Шипкой, свистят разбойничьим свистом. Окутывают Шипку густые туманы, разливаясь по склонам белыми реками. Качаются, плывут вниз, редеют и рвутся там, клочьями повисая на лапах хмурых елей у подножия горы.