Читать «Заложники любви» онлайн - страница 191

   —  Моя вина совсем- незначительна. Но почему ты смеешь упрекать меня, тогда как сама не согласилась пойти жить к моей матери, а перешла в это общежитие, где мужиков больше, чем мух на свалке. Случайно ли?

   —  Конечно, нет! Твоя мать привела в дом мужчину! За эти годы троих сменила. Не мое дело, я ей не указ. Но мы с нею слишком разные и вряд ли ужились бы под одною крышей! — вспыхнула Ксюша.

   —  Ну, почему ты пришла работать именно сюда, где мужики?

  —   Я работаю здесь уже который год, но мне ни в лицо, ни в спину никто не скажет гнусного слова. А и не мне перед тобой оправдываться.

   —  Ксюш! Сегодня Пасха! Стоит ли ругаться?

   —  Вот потому и прошу тебя, уходи, оставь меня! Давай навсегда забудем друг друга!

  —   Ты это всерьез?

   —  Уходи! Навсегда исчезни с моих глаз, из памяти! Никогда больше не появляйся на моем пути!—указала на дверь.

   Человек резко встал, подошел к двери, стукнул по ней кулаком, словно только она облезлая и скрипучая была повинна во всех человеческих бедах. Дверь, охнув, распахнулась настежь, выпустила мужика в коридор и коротко рявкнув, словно обматерив, закрылась.

   Ксюшка долго металась по комнате, все не могла найти покоя. Обида не давала покоя. А тут еще этих девок принесло со второго этажа. Принесли простыни в стирку, уж такие грязные и замусоленные, что в руки взять гадко. Попросили на чистые заменить.

   —  Ксюша! Не сердись! Это хахали к нам возникли на праздник! А сами так набрались, что с четырех копыт на два никто встать не смог. Не разобрали ничего. Так и целовали в задницы!

   —  Ну, да! Свои яйцы с крашенками спутали и все их солью посыпали. Удивлялись, почему скорлупа не чистится? Во, козлы!

   —  Набрались так, что ничего не видели! Нашу старуху, какую вместо Ули поселили, за чайную куклу приняли. Посадили ее на заварник, та, бедная, чуть не взвыла, все насквозь мигом прогрела. А убежать не удалось. Хахали не пустили. Так бедная бабка до самого вечера удивлялась, как мужики заварку выпили. Ведь наша бабуля в нее налудила. Они и не разобрались спьяну.

   —  А простыни как отделали? — сердилась Ксенья.

   —  Ну, не серчай! Они обутыми легли на них. Прямо по-американски. Правда, получили за это по-нашенски, прямо по харям. Конечно, отслюнили за хулиганство. Ты вот возьми, все, что мы с них взяли!—отдали Ксюшке деньги и, забрав чистые простыни, поспешили уйти в свою комнату.

   Ксенья хотела попить чаю с куличом, но не тут-то было. За нею пришли повара и утащили в столовую упирающуюся, отнекивающуюся. Две грудастые бабы волокли Ксюшку, как козявку, и приговаривали:

   —  Ты ж посиди, побудь с нами хоть недолго. Ну, как без тебя? Все ж свыклись, срослись в единую семью. И ты, наша кикимора недоношенная, не брыкайся...

   Пасху отмечали в каждой комнате. Даже в урне возле Поликарпыча, разноцветная яичная скорлупа горушкой лежит. Сам вахтер сегодня чай с куличами пьет. Их ему повара принесли без счету. Ешь, сколько пузо вместит. Потому человек домой не спешит. Нынче смена особая, праздничная. Надо в общежитии порядок удержать, чтоб нигде ни драк, ни ссор не случилось. Вот и вслушивается вахтер, все ли тихо в большом и беспокойном доме.