Читать «Клюква-ягода» онлайн - страница 10

Сошлись по осени сорок второго. Ей девятнадцать, ему тридцать шесть. Стали жить. Сначала у родителей ого, потом отошли своим домом. Самостоятельно. Да. Гришка родился, Стопка родился, Петька за ним. Все головастые, раскосые, кривоногие. А Верка — много позже, когда уж о войне стали разговоры стихать. Вот и «убегла сразу», как грозилась! Увидит мать, заплачет, запричитает: «Ой, как жить дальше, не знаю. Пьет, обижает, помощи никакой, все одна. Ой, маманя, спаси меня...»

«А не обмирай, — осерчает старуха. — Чего вот ты стонешь? Молодая такая да сильная. Все выдержишь. Спуску не давай ему с первых дней. Он тебе слово, а ты ему два. Да возьми полено да гвоздани его меж глаз, небось сразу образумится. Дурь выбьешь. Тверезого не одолеешь — пьяному наподдай. Очухается — поймет. А как же?»

Ага, не дашь спуску. Хорошо говорить. Это тебе не с тятькой нашим, который лишнее слово боялся вымолвить. А здесь зверь зверем. Один раз заругалась было на пьяного, а он как шматанул в угол, так и отлетела. Поплакала — и все, куда денешься? Сначала думала, по- добру пойдет — она в доме, - он на дворе. А нет, но получилось. Хоть бы за что-нибудь взялся. Одна забота: сено в лето поставит, зимой дров привезет. Остальное ей: дети, хозяйство, огород. А колхозная работа?..

Начни говорить, а он: «Я семью кормлю, своих забот хватает. Тебя б на мое место, небось еще не так бы заскулила». Собрался, да и ушел в тайгу.

Кормил, правда. Мяса круглый год не поедали. Рыбы речной-озерной — от половодья до заморозков.

Теперь, иногда вспоминая прошлое, понимала Фрося, что при работе той, которую пришлось делать в войну, да и после сколько, только еда и спасала. Иначе не выдержала б. О-ох, как вспомнишь! Бабы на полосе падали. Идет, идет за плугом или бороной и упадет пластом. Рожали прямо на полях.

Вот лето, сенокос. Бабы, девки, старики, что в силе еще, ребятишки — все на уборке сена захлестываются. План велик: Слепни, жара, тяжело. День длиной в год. В глазах зелено, круги. А Семен на озере. Сети поставит и спит в избушке, в холодке. Охотник-заготовитель! К колхозу никакого отношения не имел. Начальство у него свое. Приедут в деревню, по делам вроде, вечером к Семену. Пока сидят в избе, выпивают, он им положит в кошеву что надо. Война, нее есть хотят. Ну и они ему. Двустволка новая у Семена, припасов ружейных — не расстрелять, льготы разные. Сто лет живи.

— Вот повезло тебе, — упрекнут не раз Фросю бабы. — Наши мужики воюют, многих похоронили уже, а твой, как жеребец-производитель, носится, хоть в плуг запрягай.

— А я тут при чем? — огрызнется и заплачет сразу Фрося. — Я его, что ли, освобождала от войны? У вас мужья погибли, у меня отец и брат — горя не меньше. Вам ли меня упрекать? У вас хоть мужья как мужья, с моим бы попробовали пожить.

— Сама позарилась, — скажет кто-либо со зла. — Теперь делать нечего, ребятишек трое: тяни — не охай. Да, поди, с матерью-то ничуть не легче было бы. Терпи уж.