Читать «Громила» онлайн - страница 87

— Очень грустная история, — молвит Бронте. — Кто-нибудь хочет молока?

Коди несётся дальше.

— А вы слышали, что в доме всё было разбито? Совсем ничего не осталось — как будто он взорвал всю обстановку, ну, вроде как мысленно, как раз перед тем, как помереть!

— Хватит, Коди, — еле слышно бормочет Брю, но мама ласково похлопывает Коди по руке.

— Ничего, Коди, продолжай, — успокаивает она. — Когда говоришь о таких вещах — наступает катарсис.

Коди беззвучно повторяет слово «катарсис», перекатывает его во рту, словно горох. Неужели теперь проклятие коснётся и их с братом? Неужели наши родители собираются и им скармливать каждый день по одному мудрёному слову?

Уже то хорошо, что новая ситуация в доме принуждает маму с папой сидеть за одним столом. Мама даже обед приготовила! Ну, ладно, ладно, это всего лишь замороженная лазанья, но мамуля, во всяком случае, взяла на себя труд сунуть её в горячую духовку.

— Я понимаю — вам пришлось нелегко, — произносит мама, обращаясь в основном к Брю, — но с нынешнего дня всё пойдёт хорошо, вам не о чем волноваться.

— Ещё лазаньи? — спрашивает Бронте. Наверно, думает, что если у всех рты будут заняты пережёвыванием, меньше вероятность, что кто-нибудь сболтнёт какую-нибудь глупость.

— Как там у тебя с баскетболом? — спрашивает папа у Брю.

— Не играл с того раза, когда был с вами.

— Ничего, мы обязательно повторим.

Похоже, наши родители вступили в новую фазу соперничества, проходящую под девизом: «Кто больше выразит сочувствия трудным подросткам».

— Надеюсь, вас, мальчики, устроит комната для гостей, — говорит мама.

И тут я ляпаю:

— Папа, а где ты будешь спать?

Я ничего такого не имел в виду, просто было интересно, и только потом сообразил, что это как раз один из тех неловких моментов, которых так старалась избежать Бронте. Я тут же запихиваю в свой непутёвый рот солидную порцию лазаньи, но поздно. Мамуля теребит салфетку, не глядя мне в глаза. С Бронте и со мной никто не удосужился обсудить, как оно всё теперь будет, и это ясно говорит о том, что с взаимопониманием и общением в нашей семье очень большие нелады.

— Теннисон, — отзывается папа, — ты же, наверно, не будешь против, если я поселюсь у тебя...

Он пытается отшутиться, но как ни старается, ему не удаётся скрыть звенящего в его фразе напряжения.

— Валяй, мне пофиг, — говорю я.

Кажется, впервые за многие годы я употребил слово «пофиг» — сленг в стенах этого дома не приветствуется; однако когда я произношу его, оба родителя облегчённо вздыхают.

Затем говорит своё веское слово Бронте:

— Вы с мамой делили одну постель семнадцать лет. Думаю, ничего с вами не станется, если вы поспите в ней ещё какое-то время.

Папа несколько секунд молча жуёт, потом роняет:

— Ты права.

Однако никаких эмоций в его фразе не слышно — ни положительных, ни отрицательных.

Бронте, которая ещё минуту назад готова была всем заткнуть рот, теперь сама никак не может угомониться:

— Я хочу сказать: обстановка сложилась нелёгкая, и мы обязаны сделать всё, чтобы улучшить её, разве не так, мама?

— Мы приложим все усилия, — отвечает мама.