Читать «...и Северным океаном» онлайн - страница 123

Вот это да! Набирает Арктика силу. Большой театр посылал уже бригаду артистов, теперь Малый!

Сегодня мы скорее всего сказали бы «северное притяжение». Это изрядно затертое от неумеренного, а то и неуместного употребления слово тогда, по-моему, еще не вошло в обиход. Но дело не в слове. Уж если самые прославленные в стране театры «снимаются с якоря», чтобы себя показать северянам и северян посмотреть, своими глазами…

А вот капитан отнесся к радиограмме несколько странно:

— Сколько? — плачущим голосом спросил он. — Запроси тотчас!

— Что — сколько? — оторопел радист.

— Сколько артистов. Малый театр! Да там на сцену выходит до ста человек! Что же, мы их на палубе поместим или где?

Через полчаса радист отрапортовал:

— Двадцать два человека во главе с народной артисткой Пашенной и заслуженным артистом Костромским.

— Народная! — простонал капитан. — Отдельная каюта. И заслуженному — тоже. А где же они играть будут? На капитанском мостике?

Мы с помполитом стали успокаивать Михаила Елиферьевича. Как-нибудь разместимся в салоне, да и вообще можно спать в две смены: пока один на вахте, другой спит на его койке…

20 июля тронулись на Север. Караван растянулся на много километров. Теплоход и колесные пароходы тянули за собой на буксирах вереницы барж. Железных было всего пять или шесть, остальные — деревянные.

Артисты приехали на судно накануне отхода. Мне поручили рассказывать Вере Николаевне Пашенной об Енисее. На реке, как назло, было совсем пустынно. За первый день мы повстречали только один пассажирский пароход.

— Дикая река, — говорила Вера Николаевна, кутаясь на мостике в пуховый платок. — Дикая и прекрасная! Совсем не похожа на Волгу. Там кипение жизни, города, села, церквушки на каждом пригорке. И песни. А что, у вас в Сибири на реках не поют?

Я обижался за сибиряков и за Енисей. Но не спорил: на Волге я тогда еще не бывал, может, там на самом деле пароход идет в кильватер за пароходом и на палубах хоры распевают «Из-за острова на стрежень».

— Вера Николаевна, зато на Волге порогов нет. Завтра будем проходить Казачинский, посмотрите.

И я рассказал, как прежде возле порога особый человек окликал все идущие вниз суденышки: «А кто плыве-ет? А кто по имени плыве-е-т?» Плывущие называли имя лоцмана, и человек записывал. Ведь бывало, что порог разбивал судно, и никому из команды спастись не удавалось, все гибли в стремнине. Тогда и смотрели запись.

— Ой, что-то вы пугаете меня, молодой человек! — смеялась Вера Николаевна. — Страсти-мордасти!

Весь караван остановился на ночь недалеко от порога: в темноте его не проходят. Вера Николаевна просила непременно разбудить ее, «когда начнутся страсти-мордасти».

Ранним утром мы пошли к семафору: через порог одностороннее движение, если там встретятся два судна, одному неминуемо придется выбрасываться на камни.

Нам дали «добро». Мы помчались с баржей на буксире через сузившееся русло. Вода кипела и клокотала между камней так, будто снизу ее подогревали адским огнем. Судно подбрасывало, брызги летели на палубу. Все это продолжалось несколько минут.