Читать «...и Северным океаном» онлайн - страница 112
Георгий Иванович Кублицкий
12 июля в его дневнике описана встреча с Цаппи:
«Пока ожидает (и при этом весьма нетерпеливо) кофе с бисквитами, расспрашиваю его о Мальмгрене. Ведь всех нас волнует вопрос о шведском ученом.
Он начинает свой рассказ, часто прерывая его возгласами: «Еще один бисквит». Но приходится отказывать. Доктор не разрешает.
Сначала Цаппи рассказывает о катастрофе, о первых днях на льдине, когда Биаджи посылал миру призывы о помощи. «Но все мы (Цаппи так и говорит — «все мы») все больше поддаемся унынию. Возникают разговоры о походе через льды».
Как потом расскажут другие, о таком походе сговаривались лишь близкие друзья, Цаппи и Мариано. Вскоре тайное стало явным. Нобиле согласился на уход офицеров при условии, что руководить походом к земле будет Мальмгрен.
Продолжение дневниковой записи рассказа Цаппи:
«30 мая наша тройка — Мальмгрен, Мариано и я — тронулась в путь.
Мы взяли курс на остров Брок. Двенадцать суток боролись втроем со льдами.
Наконец, Мальмгрен заявил: «Я больше не могу идти дальше. Нет сил. Рука сломана. Ноги обморожены. Оставьте меня здесь. Я все равно умру. Берите мое продовольствие. Оно принесет вам больше пользы. Спешите на твердую землю. Товарищи ожидают результатов нашего похода. Возьмите этот компас и передайте матери. Пусть это будет последней памятью обо мне».
Так как все это было сказано твердо, без колебаний, то мы оставили его там, на льдине, в пяти милях на северо-восток от острова Брок. Мы вырубили во льду яму, чтобы ему легче было укрыться от ветров. Потом взяли его полярную одежду и все продовольствие — поступили так, как он просил.
Затем мы пошли дальше. В этот день мы последний раз ели теплую пищу. День проходит за днем. Мариано слабеет.
«Если я умру, можешь съесть меня» — так сказал он».
Далее Орас записывает продолжение рассказа Цаппи, о том, как двое совсем потеряли надежду, затем увидели самолет с красными звездами на крыльях, наконец, — ледокол.
Орас заканчивает запись словами:
«Так говорил Цаппи. Передаю его слова без комментариев».
Это протокольно точная запись сути рассказа лишена подробностей, особенно поразивших журналистов. В нем не упоминается, например, о том, что, выдолбив во льду могилу Мальмгрену, Цаппи позволил себе пошутить: «Вы будете лежать в ней, как глазированный фрукт». О том, что швед, у которого болела раненая рука, с самого начала показался обузой итальянцам, и они решили: он не может руководить поступками здоровых. О том, что, когда Мариано обморозил ноги, Цаппи не постеснялся взять у друга обрывки одеяла и обмотать ими свои, еще здоровые. О том, что Цаппи признал: он хотел покинуть ослабевшего Мариано, но состояние льдов не позволило это сделать.
Более поздние рассказы Филиппо Цаппи и Адальберте Мариано мало похожи на первый. Постепенно получалось так, будто оба поступили чуть ли не как рыцари. И хотя пресса всего мира требовала расследования, поскольку высказывались предположения, что итальянцы раздели своего больного спутника, возможно, превратились и в людоедов, фашистские газеты утверждали: Цаппи и Мариано — образцовые офицеры, и Италия должна гордиться этими своими сынами.