Читать «Праздник похорон» онлайн - страница 10

— Кыш! — замахнулась на неё Варя. — Совсем обнаглела! Как можно так кошку баловать? Мы же договаривались, чтобы вы не пускали её за стол!

Зоська спрыгнула с мамочкиных колен и убежала, а Варя никак не могла успокоиться:

— Вот, придётся выкидывать варенье! Заплевала! И вообще одна грязь от неё! Старая уже, слюни текут. Зачем она такая? Когда животные дряхлые, их полагается усыплять! Чтобы сами не мучились и других не мучили.

— Зоська в маразме! — захохотал Павлик.

Мамочка вдруг прекратила засасывать чай, сплюнула два раза и сказала как-то особенно — без той назидательной интонации, с какой повествовала про воспитание аккуратности:

— Я тоже старая… Вы бы меня тоже — с удовольствием!

С минуту, наверное, никто не решался сказать. Потом Варя заговорила поспешно:

— Что вы говорите! Вы уж, действительно, сами не понимаете! Я только про кошку, потому что шерсть, слюни текут, лужи делает… Сколько делаешь для всех… и для вас, между прочим, тоже, и вот вместо благодарности… Убираешь-убираешь…

Варя встала и быстрыми шагами ушла в ванную. Слышно было, как потекла вода.

Необходимо было что-то сказать и Владимиру Антоновичу.

— Ты действительно, мамочка. Варя столько делает, на ней всё хозяйство. Нельзя же так. И убирать ей приходится, если уж откровенно.

— Варя убирает за Зоськой — и теперь говорит, чтобы усыпить. Варя убирает за мной — и думает то же самое. Только пока не говорит.

Бывают такие минуты — просветления. Вдруг возвращается логика. У мамочки и глаза блеснули, и спина распрямилась.

Но только минуты. Видно, такое просветление требует очень много сил. И вот глаза снова сделались мутными, спина согнулась, мамочка привычно сплюнула и заговорила нормальным своим поучающим тоном:

— Чего убирает? Кто убирает? Всё я прекрасно делаю сама. Соблюдаю исключительную гигиену. Теперь не знает молодёжь исключительной гигиены!

Владимиру Антоновичу сразу стало легче: потому что невозможно было даже минуту прожить под пронзительным всепонимающим взглядом. А так — всё нормально: ничего мамочка не понимает, несёт обычный бред.

Павлик тоже словно бы постоял минуту под рентгеном. И тоже облегчённо захохотал:

— И Зоська соблюдает исключительную гигиену! Которой нынешняя кошачья молодёжь не знает.

— Да, исключительную гигиену, — с убеждённостью подтвердила мамочка и несколько раз мелко сплюнула.

Вернулась Варя из ванной. Владимир Антонович попросил её глазами: не продолжай опасную тему! Варя ухмыльнулась и принялась мыть посуду, но как-то особенно — демонстративно, — только женщины так умеют. Спина, мелькающие локти — всё сделалось необычайно красноречивым: вот, убираю, вся жизнь здесь, у раковины! Но мамочка безмятежно досасывала чай, не замечая предназначенной ей демонстрации.

А Павлик продолжал веселиться — словно представление давалось специально для него: и Варина демонстрация, и жадное чавканье бабули. Он ещё убеждён, что мир создан для него, что мать обязана готовить для него, убирать за ним, что бабушка должна юродствовать перед ним. Владимир Антонович давно уже потерял подобную счастливую уверенность, он уже не убеждён, что жена должна быть служанкой, — так принято, так везде делается, и в их семье тоже, но уверенности в своём неотъемлемом мужском праве у него нет.