Читать «На семи ветрах» онлайн - страница 27

Просеков усадил Варвару Степановну в кабину грузовика и велел шофёру довезти её до Родников.

Вскоре машина вырвалась из путаницы пристанционных улочек и, обгоняя медлительные подводы с грузом, споро побежала по заснеженной равнине. Замелькали перелески, деревни, фермы, мастерские.

Широколицая, скуластая, с резкой продольной складкой на переносице, с частой паутинкой тонких морщинок под глазами, Варвара Степановна напряжённо всматривалась в дорогу, словно вела вместо шофёра машину.

Учительница хорошо знала эти места.

Здесь, в Родниках, в десяти километрах от станции, она родилась, провела детство, бегала с подружками за малиной во все знаменитые леса в округе и потом, не заходя домой, несла свою добычу на полустанок к скорому поезду. Шумный горячий паровоз с длинным хвостом вагонов подкатывал к полустанку, словно взмыленный конь, и стоял считанные минуты. Пассажиры, едущие на юг, не решались спускаться с подножек, и девчонки крикливой гурьбой осаждали поезд. Торопясь продать малину, они наперебой совали в руки пассажиров корзиночки и кузовки, отталкивали друг друга от покупателей, и Варька Ведерникова почему-то всегда оказывалась позади всех.

Её кузовок с лесными дарами пассажиры подхватывали уже на ходу поезда, и девочка обычно не успевала получить ни кузовка, ни денег.

Подружки, подсчитывая выручку, от души смеялись над растяпой Варькой; дома мать горестно разводила руками, а девочка, словно об увлекательной прочитанной книжке, рассказывала ей о горячем паровозе, резвом перестуке колёс, о блестящих, как зеркала, вагонах, уносящих людей в дальние края.

— Ты как святая у меня. По старым временам тебе бы в монастырь надо, в сподвижницы… — вздыхала мать.

После десятилетки Варя поступила в областной педагогический институт.

И опять полустанок встал на её пути. Правда, теперь это уже была оживлённая большая станция со складами и элеватором, с шумным посёлком по обеим сторонам железной дороги.

Варя приезжала домой и на каникулы, и в праздники, и в выходные дни.

Несколько часов езды в поезде, потом от станции до Родников напрямик через лес, через три страшных оврага и заболоченный лужок, по шаткому мостику через Можайку — и она дома.

Зимой пурга заносила узкую, еле приметную тропинку, мороз обжигал щёки, уши, колени, но Варя шла и шла, радуясь, что у неё здесь так много добрых примет, которые не дадут ей сбиться с дороги. Вот расщепанная молнией сосна на косогоре, вот знакомые заросли орешника, вот могучий дуб с ржавыми, ещё не опавшими листьями и, наконец, незамерзающий родничок в овраге, который чуть слышно булькал и позванивал, словно хотел сказать: «Так идёшь, так… Здесь твоя дорога».

Однажды Варя всё-таки заблудилась и добралась до дома только к полуночи. Мать растёрла ей снегом обмороженные колени и, радуясь приезду дочери, не могла не побранить её: в такую стужу и собака из конуры не выглянет, а она пешком шагала со станции.

— Надо мне, мама, надо! — оправдывалась Варя.

У неё уже было немало друзей и в школе и в деревне. Она привозила ребятам и старикам семена редких злаков, овощей, черенки и саженцы ягодников и плодовых деревьев, показывала, как надо начинать опыты и вести наблюдения. В те годы с её лёгкой руки на усадьбах многих колхозников с успехом привилась крупноплодная смородина, которую, к немалому смущению Вари, в Родниках назвали «ведерниковской».