Читать «Транспортный вариант» онлайн - страница 134

Кроме матери, все кругом были полны еще этим коротким ливнем, теплом и испарениями, ароматом пробуждающейся зелени. Никому не было дела до ушедшего из жизни человека, которого оплакивала моя мать. «Та-акое горе!..»

Фраза эта как-то соседствовала с другой, сказанной при мне в адрес адвоката человеком, с которым я связал свою судьбу: «Погиб! Подумаешь, ка-акое горе!..» Начиная какое-нибудь дело, не думаешь, что год-другой спустя твоим самым большим и несбыточным желанием будет — вернуться к тому, что ты когда-то высокомерно отверг. В сутолоке отделяешь поступки от их последствий напрочь! Только потом, когда видишь горестный результат, недоумеваешь: «Откуда? Что к этому привело?..»

Мы проехали Москва-Товарную. Приближался Речной вокзал. Страшная мысль пришла мне в голову: «Из-за этого человека я сломал свою жизнь. Я убил своего мертвого отца, потому что он умер бы во второй раз, узнав правду обо мне. „Что ты наделал, милый? — обратился я мысленно к себе как к самому дорогому мне, глупому, чрезвычайно неудачливому существу. — Ну что ты наделал?“» Я вспомнил женщину, которую видел в Коломенском на путях. Я узнал ее: Она подвозила в машине к Калининграду — замкнутая, самостоятельная. Абсолютно ни к чему не причастная. Мой напарник все так же продолжал смотреть в окно, потом поднялся.

Тут я вдруг понял: он попытается убить меня, как ту женщину. Я уже носил с собой нож. Ненависть связывала нас крепче любви.

— Кто из вас предложил выйти в тамбур? Вы? Он?

— Он сам предложил. Я словно чувствовал что-то: мне не хотелось подниматься. К несчастью, я никогда не понимал сигналов моего тела. Командовал им только с помощью хлыста. Больше всего — если бы меня спросили тогда — я хотел бы возместить ущерб, который нанес, и потом до конца жизни вносить недостающую разницу, вернуться к тому, что было до моего с ним знакомства… Он словно что-то почувствовал, вскользь взглянул на меня. Я сжал в кармане нож… Мы вышли в тамбур.

Впереди были Речной вокзал, Автозаводский мост, железнодорожные платформы. Мы стояли лицом к лицу. За его спиной в стекле мелькала кое-где в снегу прошлогодняя прелая трава, горки тарной дощечки. Взгляд мой тащился по городской свалке… В эту секунду он подскочил.

— Помните, что было дальше?

— Нет, инспектор. Очнулся в институте Склифосовского. Весна, апрель.

Как только мне разрешили, я попросил, чтобы позвонили в милицию. Сделать добровольное признание… Вот все. Ночью я вспоминаю мать, она сказала бы: «Что ты наделал, милый? Что ты с собой сделал?»

Дорогу впереди ремонтировали — мутные сигнальные лампочки отгораживали тротуар и большую часть мостовой. Прижимаясь к наскоро сшитому мокрому забору, шли люди. В оставшемся для транспорта узком длинном канале машины двигались вплотную друг к другу со скоростью гребных судов. Валил снег.

— Так все хорошо начиналось, — Антон снова показался в зеркале. Он все еще не мог остыть.

— Кто знает, — сказал Денисов, чтобы его успокоить. — Может, это к лучшему.

Вокруг было серо, пасмурно.

После двух-трех отчаянных маневров Антону удалось пробиться вперед, свернуть на набережную. Движение здесь было односторонним, «Москвич» выскочил в левый ряд, резко пошел вперед, равняясь на большие классные машины.