Читать «Свинцовый ливень Восточного фронта» онлайн - страница 5

В Америке и Англии были и до сих пор есть авторы, производящие подобный тип литературы, с вредным, трусливым офицерским составом и так далее, возможно даже на несколько более высоком литературном уровне, чем у нас. Этот жанр особенно цвел в Америке после их первой проигранной войны, после Вьетнама.

У русских, конечно, были только герои!

Основываясь на моем богатом опыте за семнадцать лет действительной службы, во время войны и мира, я не мог написать ничего подобного работам этих трех категорий авторов. Мне не хватает способности фантазировать или галлюцинировать до степени, необходимой, чтобы изменить мои воспоминания о происходившем, к лучшему или к худшему. Что еще более важно, я не обладаю необходимой гибкостью характера или интеллекта, чтобы предположить, что у меня был тот же взгляд на вещи, скажем, в 1940 году, что у меня есть с сегодняшним знанием.

Я также не могу себя заставить сказать, что я выступал против режима Гитлера или что я знал, что он был обречен с самого начала. Я был поражен, как число людей, считающих себя частью германского сопротивления, достигло астрономических высот после 1945 года. (И оно, очевидно, все еще растет.)

Я не был одним из них. До 1933 года мы, кадровые солдаты, с одной стороны, не могли участвовать в политических событиях; с 1939 года расстояние между мной и противником было часто между нолем и тысячей метров. В промежуток между этими годами, как унтер-офицер, я занимался вопросами казарм, обучением солдат, поездками в увольнение — всем тем, чем занимается каждый унтер-офицер в любой армии мирного времени. Моя служба должна была завершиться в 1940 году, но к тому времени я вынужден был главным образом сконцентрировать свою энергию на сопротивлении нашим противникам на поле боя и не имел большой возможности волноваться о том, что происходило на политической арене.

Учитывая, сколько других немцев, возможно, сопротивлялись Гитлеру, я часто задаюсь вопросом о том, откуда взялись те 98 % населения Германии, которые голосовали за него. Но что более интересно — куда же они делись.

Я не могу написать о великой исторической важности моей службы. Я не историк, я не был главнокомандующим и не был начальником штаба. Я пережил войну с перспективы червя, если можно так выразиться, что в основном также верно для моей службы в мирное время. Я, конечно, никакой не конферансье.

Это — просто моя история. Чтобы избежать ненужных, возможно, загрязняющих влияний, я отказался от использования внешних источников в максимально возможной степени и рассказал только о своих собственных личных воспоминаниях. Я считаю вполне возможным, что мои очень личные воспоминания между 1928 и 1945 годами могут сказать о Рейхсвере и Вермахте больше, чем некоторые другие, более академические представления. У других ветеранов могут быть другие воспоминания об одном и том же. Таким образом, на их взгляд, эта книга, возможно, не особо объективна, но я приложил все усилия, основанные на моих знаниях и руководствуясь своей совестью.